Наши проекты
Обсуждения
Смехотворые повести
Селянин некий со множеством имения предаде сына во учение словесного наказания во едину от краковских школ, но сын в праздности пребывая, не латински глаголати желах, но иде же рюмки гремят, тамо пребывал и изнури все, еже ему отец даде, возвратися ко отцу, еже хотя еще взяти от отца. Отец же, аще и простяк, но помысли: "Вда много, а еще просит. В толикой тщете будет ли что лутчшее в сыне?" И хотя сына вопросити, како что по латыни, но не ведяше. Прилучися же ему во оно время навоз копати, сыну же стоящу на празе и дивящуся трудам его. Отец же вопроси: "Сыне, како по латине вилы, навоз, телега?" Сын отвеща: "Отче, вилы по латыни видлатус, гной - гнаатус, воз - возатус". Отец аще и неведок, обаче уразумел, яко сын за школою учился, а не в школе, удари его вилами в лоб и вда ему вилы в руки, глаголя: "Отселе учися вместо школы в хлеве: возьми видлатус в рукатус и клади гнаатус на возутус и будет ти видлатус ператус". Не вскоре будет философ,
Тать красти влезе в дом некоего пияницы, иже все еже име стяжание без остатку пропи, обаче пияный оный услыша татя в дому ходяща и ищуща, что взяти, ничесоже обретающа, взыде к нему и рече: "Брате, не вем чесого зде в нощи ищеши, аз уже и в день обрести ничего не могу". Пусть весьма той дом бывает,
Некий старец имеяше у себе единого ученика. Во едино время по обычаю своему иде старец в церковь на молитву, единого ученика в келии оставив. Ученик же его, видев яйца лежащи много и чая, яко старец его не скоро из церкви приидет, и взяв едино яйцо, хотяи испещи на углех, но бояся, егда како старец скоро приидет в келию и услышит смрад и оскорбит его. И сице домыслися: взем ниту и яйце по концам увяза и возжег свещу, печаше яйцо на свещи, того ради, дабы смрада в келии не было. Внезапу толкнув в двери старец и в келию вниде, и видев его сице творяше, сварися на него вельми и удивляся новому и необыкновенному печению яйца и рече ему: "Бес ли тя научи тако творити?" Той же поклонився ему и убоявся старца отвеша ему и рече: "Воистину, отче, той мя научил и сотворил". Бес же невидимо в угле храмины начаша вопити: "Напрасно оклевтаеши мя. Аз убо аще и многолетен есмь и многокознен и много прелестен, но сицевые штуки не видев, ниже в уме моем когда помыслил у иного кого прежде сего видех. Сего ради и сам сему присматриваюся и великим удивлением удивляюся". Тогда ученик паде наногу старцу, прося прощения, глаголя: "Простя мя, отче, господа ради, яко ото своея мысли соблазнихся и сотворих сие". Воистинну не всякому злу демон нас научает,
Некий благоплеменитый человек честный, имея в селе своем попа и по некоему оклеветанию разгневася на него и повеле взяти на нем великую пеню. Поп же милый прося да отпустить ему. Он же рече: "Аще не хощеши дати пени, то научи медведя грамоте". Пришед убо поп в дом свой зело печален, попадья же вопроси о прилучаи нашедшия печали. Он же извести ей, како господин пеню возложи и даде ми во двоем на волю - или пеню дати, или медведя грамоте научити, и како сие обое тяжко и неудобно, паче же грамоте зверя учити. Слыша сие попадья рече: "Господине мужу, паче удобнее грамоте научити медведя, неже толикую пеню платити. Аз ти сие сотворю и не во многое время медведя грамоте изучю". Поп сему обрадовася, взем господина медведя, приведе его в дом свой. Попадья же прикормила прежде медведя и приучила к себе, и прием книгу, прокладывала между листами блинами и учила медведя блинов искать, листы обращати и моркотати, и тако его за блинами выучила книгу держати и листы превращати. Поп, видя сие, хитрости жены удивися, приведе медведя к господину и, показуя учение, посади медведя, даде книгу. Медведь же яко обыче блинов искати, нача листы обращати и говорил по книге по своему языку: "Мру, мру, мру!" Господин же зело увеселися о сем и вину попу остави. Того ради можеши молвить смеле,
У некоего мужа жена бе зело упорна, всегда противно ему глаголющи. И некогда случися им итти через реку, и жена утопе. Он же многих наят з бограми, повеле сию искати противу воды. Человецы же зрящи глаголют ему: "Что, - рече, - тако противу обычая творищи? Когда повелось кому мертвому противу воды плыти?" Он же рече: "Вем аз жены моей обычай, яко жива будучи не згодися со мною, и в пригоде сей тако о ней разумею, яко зело бе упряма, того ради противу воды плыти ей". Верь ми, егда жену получиши упряму и сварливу,
Веси единыя житель, умирая, завеща жене продати вола по смерти своей, иже за нь возьмет раздати неимущим по души его. Жена, видя кончину мужа своего, зело плакала и обещася сие сотворити, и не точию сие, рече, сотворю, но и от своих утворей продам и дам о души твоей. И егда умре муж, погребши его, приведе быка продавати во град, взя же с собою и кота домового продати. Прииде же резчик, сиречь мясник, нача вола торговати и вопроси, что дати. И отвеща жена: "Дай ми, господине, за нь точию един грош". И дивися сему резчик, прилежно зря на ню, и вопроси: "Продаеши ли, рече, или глумишися?" Она же паки рече: "Истинно отда за един грош, точию без кота не продам его, понеже положих слово купно сих обоих продать во едино время". И резчик вопроси: "Что же за кота дати?". Отвеща: "Четыре златых, меныпи отнюдь не возьму". Мясник же размышляя, аще кот и дорог, но ради вола купити, и тако даде за вола грош, а за кота четыре златых. Жена, прииши цену, прииде в весь, идеже живяше, и еже взя за кота, положи на иждивение, а грош, иже взя за вола, по завещанию мужа, отдаде за душу его. Таковы жены по смерти мужей бывают,
|