Попытаемся проанализировать цифры, приводимые в отчете. Для начала отметим, что Дарю указывает не абсолютное число солдат, находившихся в госпиталях, а количество поступлений в госпитали. Таким образом, один и тот же человек мог быть зафиксирован два и более раз в случае повторного пребывания в госпитале. Впрочем, это мало что проясняет, поскольку получается, что все до одного солдаты Великой Армии в ходе кампании дважды побывали в госпитале.

    Как же объяснить кажущееся несоответствие? В отчете Дарю указывается, что от 1/12 до 1/6 (т. е. 8,3%— 16,6%) пациентов, содержавшихся в госпиталях, были солдатами союзных и неприятельских армий. Разумеется, первых мы должны, учитывать в общем итоге, вторых - нет. Полагая, что 12,4% составляют среднюю пропорцию солдат союзников и противников Франции, можно оставить на долю неприятеля примерно 6-6,2% общего количества пациентов, т. е. около 25-26 тыс. человек. Таким образом, на долю солдат Великой Армии, прошедших через госпитали, остается примерно 395-400 тыс. человек.

     Впрочем, и эти расчеты мало что проясняют. Продолжая наш анализ, мы должны принять во внимание, что сведения о количестве пациентов никоим образом не занижены, т.к. они являются суммой данных, представленных госпитальным начальством, которое, естественно, не было заинтересовано в том, чтобы результаты его работы были недооценены, зато очень бы желало получить лишнее довольствие на якобы присутствующих больных. Впрочем, нужно отметить, что благодаря бдительному контролю, осуществлявшемуся командованием, количество «мертвых душ» в госпиталях вряд ли могло составлять более 10-15%.

     Наконец, за два года кампании немало солдат могли угодить в госпиталь два и, быть может, более число раз. К сожалению, повторные госпитализации никак не отмечены в отчете, и мы можем делать лишь очень приблизительные подсчеты. Как нам представляется, на эти две статьи из общей суммы приходится не менее четверти, или сто тысяч человек. И все равно у нас остается не менее 300 тыс. реально госпитализированных!

     Объяснение кажущегося парадокса кроется в следующем: согласно нашим подсчетам на основе полковых регистров, хранящихся в архиве Венсеннского замка, ежегодная ротация солдат в пехотных полках достигала в среднем 800-900 человек в год, а в кавалерийских - 200-300 человек. Учитывая, что численность пехотного полка в кампании 1806-1807 гг. на походе редко превышала 1600-1800 человек, а кавалерийского - 500-600, а также, что за время двухгодичной кампании армия получала подкрепления не только в виде маршевых батальонов, но и целых частей, в том числе и вновь созданных (с нуля, например, формировалась армия герцогства Варшавского), можно предположить, что за указанный промежуток времени через Великую Армию прошло более чем двойное, по сравнению с ее списочной численностью, количество солдат, т. е. около 500 тыс. человек. Таким образом, 300 тыс. больных и раненых из полумиллиона прошедших войну становится вполне реальной цифрой. Однако даже после всех дополнительных расчетов получается, что не менее 60% солдат Великой Армии в ходе кампании побывали в госпиталях.

         Сразу отметим, что подавляющее большинство оказавшихся на больничной койке были не ранеными, а больными. В отчете Дарю приводится соотношение раненых и больных различных категорий. Классификация последних, по современным понятиям, была, мягко говоря, незамысловатой. Все больные подразделялись на три вида: «горячечные», «чесоточные» и венерические.

    В отчете Дарю указывается, что среднее время пребывания пациента в госпитале составляло 29 дней, причем согласно этому документу 370 473 человека из 421 819 официально учтенных больных и раненых поправились (что касается остальных, 31 916 умерло, 11 455 переведено в госпитали на территории Империи, 7915 осталось в армейских госпиталях).

    Таким образом, из бесстрастных цифр отчета следует, что, несмотря на все трудности в организации госпиталей и несовершенство медицины, случаи, подобные тем, которые описывают де Кергор и Керкове, все-таки нетипичны. Они врезались в память мемуаристов именно благодаря своему ужасу и исключительности. И хотя госпитали редко являли собой райскую обитель, описанную Тьебо, они все же не были и адом, образ которого вызывает описание больницы в Майнце. Через госпитали прошло огромное количество военнослужащих, причем около 90% поправились. Большинство (около 3/4) всех попавших в госпитали были больными, а не ранеными. Это, кстати, подтверждают и наши подсчеты, согласно которым около 10% призванных на службу были убиты или умерли от ран, а приблизительно 30% умерли от болезней.

    Говоря о госпиталях в кампанию 1807 г., нельзя не вспомнить, что записал о них в своем дневнике главный хирург армии Перси:
«Для организации госпиталей было выделено много денег, но тяжеловесность работы администрации заставила страдать несчастных больных. Впрочем, г-н генерал-интендант приписал к каждому госпиталю военного комиссара... и разве что не стоит над ними с палкой, нещадно спуская с них три шкуры по поводу малейшей жалобы. Так что комиссары трепещут под его недремлющим оком и вертятся день и ночь, чтобы работа не стояла на месте».

    Заканчивая анализ деятельности медицинских служб Великой Армии, необходимо отметить, что, несмотря на все ее несовершенства, на залитые кровью амбулансы, разваливающиеся телеги эвакуации и удручающие своим видом госпитали, французские военные врачи сделали все, что было в человеческих силах, для спасения больных и раненых, причем не только своей армии. Восхищает и то, что на вершине иерархической лестницы стояли не интриганы и политиканы, а поистине лучшие врачи и лучшие люди, подобные Ларрею, Перси и Эртелу. Занимая высокие посты, получая от Императора громкие титулы и щедрые награды, в день битвы они, не колеблясь, засучив рукава, стоя по колено в крови, оперировали раненых. Свой тяжкий долг врача они героически выполняли в жарких песках Египта и в грязи и снегах Польши. Многие прекрасные хирурги погибли в бою, умерли от заражения или пали от истощения, сгорев в непосильном труде. Они работали, порой не имея самых элементарных, по современным меркам, материалов, при плохо организованной административной системе; в материальном смысле их усилия часто оставались бесплодными, однако их подвиг не остался незамеченным. В суровый час отступления из России, не особенно надеясь на божественную справедливость, солдаты сами судили героев этой главы: презрением и насмешками встречали просьбы о помощи чиновников военной администрации, которых не подпускали даже согреться у костра, и напротив, отдавали последний кусок хлеба военным врачам.

     «Отечество обязано безграничной признательностью скромной службе военных врачей, - писал генерал Фуа, отдавая дань уважения соратникам Перси и Ларрея. - Ими не двигала ни алчность администраторов, ни честолюбие воинов, но эти замечательные люди дали редкий пример самопожертвования, чистый и прекрасный».