«Когда французы сражались с Оттопим и его германцами, германские пехотинцы, проникшие далеко вперед, неожиданно появились перед королем и копьями и крюками сбросили его на землю. Если бы не прекрасные доспели, кои покрывали его тело, защищая его столь надежно, они (немцы) непременно убили бы его прямо на месте. Но немногие бывшие при нем рыцари —среди них Талон дс Монтиньи, который неустанно размахивал своим знаменем, призывая помощь, и Пьер Тристан, который по собственному почину спрыгнул с коня и бросился на вражеские копья и мечи, чтобы защитить короля, — одолели и убили всех пеших сержанов. Король вскочил в седло и управлял конем так ловко, как никогда прежде. После того как король вновь воссел на лошадь, а тот сброд, что сбросил его наземь, был перебит, королевский «батальон» вошел в сопршеосновение с порядками Оттона. И тут началась великолепная драка — и с той, и с другой стороны кололи и резали насмерть людей и коней, ибо все бились с величайшей доблестью». В итоге германская атака увязла, тогда как французская пехота при поддержке построенного позади резерва кавалерии устремилась вперед, чтобы воспользоваться обстановкой. Раненый конь Оттона развернулся и помчал императора прочь с поля боя. Так и в центре тоже выиграли французы. Похоже, что во время жаркого боя на центральном участке нечто такое же происходило и между двумя последними «дивизионами» — правым крылом «коалиции» и левым — французов. И снова атаковали силы «коалиции», которые, пользуясь поддержкой все прибывавшей нехоты, еще продолжали драться тогда, когда остальные — если верить современным источникам — уже обратились в бегство. Здесь расклад сил получился примерно равным, что побудило Гийо-ма Бретонского с восторгом отозваться о командире противника: «Граф Рено Булонскии, который постоянно оставался в рядах сражающихся, бился так умело и с такой силой, что никто не мог одолеть и победить его. Он применил одно новшество в сражении: он построил хорошо вооруженных пехотинцев двойным кольцом, которые встали плечо к плечу так плотно, что образовали нечто вроде колеса. В том кольце имелся лишь один проход, которым он (граф) и пользовался, когда желал перевести дух или когда неприятель слишком сильно наседал на него. И так он делал несколько раз». В итоге, когда французская сторона на этом участке начала получать подкрепления от двух других победоносных «дивизионов», единственный оставшийся на поле отряд «коалиции» — незначительное

количество конницы и большее пехоты — начал выдыхаться и слабеть. Только когда под графом Булонским нал конь, придавив собой всадника, бой наконец прекратился, Если верить Гийому Бретонскому, к тому моменту рядом с графом осталось всего шесть рыцарей. Уцелевшие силы «коалиции» числом от 5000 до 20 000 чел. частью бежали, частью попали в плен.

Как ни удивительно, принимая во внимание продолжительность битвы и количество участников, имеются сведения о гибели всего 169 рыцарей «коалиции» и двух французских конников, что, вероятно, следует приписать качеству имевшихся у них в те времена доспехов. О потерях у пехоты не сообщается, но можно предположить, что среди пеших воинов, также хорошо обеспеченных защитным вооружением, количество убитых тоже было невелико. Куда больше оказалось пленных, отправившихся в заточение в тюрьмы Филиппа, среди них и пять крупных баронов — граф Фландрии Ферраи, Вильям Содсберийский, Рено де Булонь, Виллем Голландский и оставшийся безымянным граф Теклеибурга, — 25 других нобилей и 139 рыцарей. Убежать удалось только императору Оттону IV Браун-швейгскому, Гендрику Брабантскому и Юго де Бову.