Назад| Оглавление| Вперёд

В Тибете существовало 150-200 светских знатных фамилий. Так, представители лхасской знати занимали 175 постов в центральной администрации, но поскольку из некоторых семей происходили два чиновника, то общее число знатных семей составляло примерно около 150. Один из источников приводит более точную цифру — 164 семьи светской аристократии Лхасы [Саrrasсо, 1972, р. 127-128]. К высшей знати принадлежали, во-первых, семьи, в которых имела место реинкарнация Далай-ламы. После смерти Далай-ламы его семья получала новое имя, под которым она и становилась известна в дальнейшем. К таким фамилиям следует отнести Самдуб Побран (происходившую от брата Далай-ламы VII); Лхалу (от брака потомков родственников Далай-лам VIII и XII); Пункан (по одним сведениям, от брата Далай-ламы X; по иным данным — от брата Далай-ламы XI); Юток (от потомков одного из членов семьи Далай-ламы X) и Ландун (от семьи Далай-ламы XIII) [ibid., р. 128, 258-259].

К высшей знати принадлежали потомки древних цэнпо Тибета либо крупных местных правителей (дэпёны). Две фамилии вели свою родословную от древних владетелей, правивших еще до правления Сонцэн Гампо (629-649). Это были семейства Ракашаг и Лха Гьяри. Владение фамилии Лха Гьяри и в XIX в, являлось своего рода полунезависимым владением. Всего же к высшей знати этой группы принадлежало пять аристократических семей.

К дэпёнам относились и семьи, которые вели свой род от выдающихся сановников или министров. Например, семья Тонпа происходила от Тонми Самбхота, министра Сонцэн Гампо, с именем которого связано создание тибетской письменности. Семья Дорин вела свой род от Падмасамбхавы. Семья Палха происходила от семьи бутанского монаха, поступившего на службу в администрацию Лхасы в XVII в.

Все перечисленные семьи составляли высшую светскую знать Лхасы. Как правило, браки у них совершались только в своем аристократическом кругу. Всего таких семей было 15-20 [Саrrasсо, 1972, р. 129,132]. Остальные знатные семьи Лхасы были, если можно так выразиться, обычной знатью, дворянством. Только в редких случаях простолюдин мог подняться в круг этой знати. Для этого он должен был иметь достаточное богатство, личные способности, быть усыновленным или жениться на девушке из знатной семьи.

Карьера регента Шэтра в XIX в. может служить одним из редких примеров такого выдвижения на высшие посты человека из низов тибетского общества. Простолюдин по имени Пишипа стал первоначально монахом в Ташилунпо и достиг здесь высокого ранга. В возрасте 30 лет он стал монахом-чиновником в Лхасе и был взят секретарем к кaлону Шэтра. Тот усыновил талантливого секретаря и выдал за него свою дочь. После смерти своего приемного отца Пишипа унаследовал его должность и стал кaлоном Шэтра. Впоследствии он вновь стал ламой, выдвинулся в Кашаге и стал первым министром, а после событий 1844 г. — регентом [ibid., р. 129]. Именно об этом человеке писал Гюк: «Регент был человек очень даровитый и только своими необыкновенными способностями из самой низкой среды достиг высокой степени калона» [Гюк и Габэ, 1866, с. 261].

Другой пример — Дзэсар — служитель дома Далай-ламы, благодаря активности которого удалось задержать китайский отряд, преследовавший Далай-ламу в 1910 г. во время его бегства в Индию. После возвращения Далай-ламы в Лхасу в 1913 г. глава семьи Царон и его сын были казнены за их связи с китайцами, и семья Царон осталась без главы — мужчины. С разрешения Далай-ламы простолюдин Дзэсар женился на вдове Царона, на дочери Царона и на вдове сына Царона и стал главой фамилии Царон. Новый Царон стал кaлоном, главнокомандующим и начальником монетного двора.

Каждая знатная фамилия занимала один или два поста в администрации в зависимости от количества имений и условий, на которых эти имения ей предоставлялись. Главе фамилии наследовал сын, обычно старший, но не обязательно. Сын наследовал и имение, и обязанность служить. Младшие (другие) сыновья могли либо стать ламами, либо быть найдены в качестве перерожденцев так называемых живых будд, либо в дальнейшем стать ламами-чиновниками. Они имели возможность в будущем, в зависимости от обстоятельств в их семье, выйти из монашества и стать главой семьи и светским чиновником. Младшие «дворянские» сыновья могли быть усыновлены другой знатной семьей, в которой не имелось сыновей.

Если сыновья из знатных семей не наследовали своим отцам, не становились монахами и не были усыновлены другими семьями, то они рассматривались как простолюдины. Их могли использовать для управления имениями семьи. Большинство младших сыновей все-таки становились монахами и лишь некоторые — простолюдинами.

Знатные семьи могли разделяться; в этом случае член семьи, получивший свою долю фамильного владения, становился основателем новой фамилии. Число знатных фамилий пополнялось и в случае иммиграции в Лхасу представителей аристократии из соседних государств и княжеств. Так, например, член королевской семьи Сиккима бежал в Тибет, вступил во владение сиккимскими королевскими имениями на территории Тибета и основал фамилию Тэрин. Первый министр Сиккима в аналогичной ситуации стал родоначальником фамилии Тэлин. Принц Дэргэ, когда его княжество заняли китайские войска, бежал в Лхасу и вошел в ряды лхасской знати. После бегства Панчен-ламы в Китай в 1923 г. контролируемые им прежде районы перешли под прямое управление Лхасы, и «дворяне» этих районов (41 знатная семья) влились в ряды лхасской знати [Саrrascо, 1972, р. 130-131,260].

Наконец, в ежегодно составляемых Кашагом списках чиновников находились имена представителей трех богатых тибетских купеческих фамилий: Помда Цан, Саду Цан и Цатул Цан. Молодые люди из этих трех семей вступали в брачные отношения с представителями знатных фамилий. Семья Помда Цан происходила из Восточного Тибета и сохраняла там большое влияние. Она породнилась с семьей Самдуб Побран из высшей лхасской знати. Саду Цан были самыми богатыми тибетскими торговцами в Калимпонге.

Молодой дворянин начинал учиться в финансовом управлении и готовился к занятию какой-либо должности. Уже в это время ему присваивался седьмой ранг. Трижды в год Управление финансов представляло в Кашаг имена подготовленных для правительственной службы студентов. Окончательное решение принимали Далай-лама или регент. Чиновника назначали на какую-либо должность на три года с соответствующим этой должности рангом. Затем следовало назначение уже на другую должность, что определялось его успехами, способностями, связями семьи и т.п. Помимо системы рангов имелась система почетных титулов. Отцы и братья Далай-ламы получали китайский титул гун11. Присваивались также монгольские титулы дзасак и тайджи12. Держатели этих титулов, вне зависимости от их административных должностей, получали третий ранг, причем имевшие титул гун рассматривались как стоящие выше калонов, а дзасаки и тайджи — ниже. Специальные привилегии имели и дети дворян из семей, предки которых занимали должность калонов. В частности, в период обучения в Управлении финансов они уже имели четвертый ранг, а не седьмой, и, разумеется, быстрее продвигались по административной лестнице, обычно сами становясь кaлонами. Чиновники высших рангов (четвертого и выше) и имевшие почетные титулы участвовали в Национальной ассамблее вместе с настоятелями трех великих монастырей.

Земельные владения дворянских семей были наследственными, но их административные должности и политические позиции наследственными не являлись. В кругах высшей лхасской знати можно было возвыситься до самых вершин власти, стать колоном или регентом, но можно было и пасть с этих вершин, несмотря на все привилегии рождения. Последнее особенно относилось к регентам. За этот пост среди лхасской элиты постоянно шла борьба, и каждая смена регента сопровождалась конфискацией имущества того, кто потерял власть.


Назад| Оглавление| Вперёд