Кроме столицы империя атлантов, согласно Платону, имела девять городов-колоний. Император Атлантиды получал родовое имя Атлас и вместе с царями союзных городов, сохранявших определенную независимость, правил империей по законам Посейдона. Каждые пять, шесть или семь лет правители или их представители собирались на совет, чтобы согласовывать свои действия. Как мы уже видели, ранний Египет являлся частью этого объединения, а ядром Египта была фиванская теократия.

Когда империя атлантов распалась, та ее часть, которую мы сейчас называем Египтом, сохранила подобную множественность, проникнутую ощущением трансцендентного Единства.

Современный человек с его диалектическим взглядом на Вселенную и самого себя с трудом может представить себе эту множественность-единство, поскольку воспринимает данные понятия как противоположные. Но, выбрав путь их противопоставления, мы никогда не придем к пониманию феномена Египта, материальной и духовной сторон его жизни и всех оттенков, существующих между ними.

Однако представления древних египтян ни в коей мере не были хаотичными. Они основывались на гармоничных отношениях между отдельными частями единого целого и на Гармонии, которая определяла их бытие и существовала до того, как появились различия между ними, и будет существовать после, когда все различия исчезнут.

Их мир не знал стереотипов, он пребывал в равновесии, динамичном и вместе с тем неизменном, по крайней мере, в пределах больших пространственновременных циклов.

Прекрасным примером тому могут служить Фивы. Город — так называли Фивы, а потом и Афины, Александрию, Рим или Константинополь, — представлялся маленьким, словно созданным для отдельного человека (его размеры спасали человеческое существо от чувства затерянности во Вселенной) и в то же время грандиозным, вселенским, содержащим в себе все, являющим присутствие другого мира, мира, который возвышается над жизнью и смертью. Мира, который гораздо больше всего, что мы, люди, способны охватить своим разумом.

Фивы как будто «оседлали» Нил, раскинувшись на двух его берегах. Один берег был жилищем живых, а другой — обиталищем мертвых.

Нил, в свою очередь, пересекал Фивы почти строго с юга на север, а сверкающий солнечный диск совершал свой путь над рекой с востока на запад, образуя с ней вместе своеобразный крест. Там, где вставало солнце, слышался шум большого города, в который сливались самые разные звуки — от тихого скрипа колыбели, которую качала заботливая материнская рука, до оживленной суеты рынков и площадей. А в комплексе религиозных сооружений, который хотя и находился поодаль, но был неотъемлемой частью этого общества относительно молодых людей, — ибо большинство из них умирало, едва переступив порог тридцатилетия, — другие мужчины и женщины, тоже преимущественно молодые, трудились во имя Незримого и во имя зримого в огромных многоцветных зданиях, равных которым больше не знала история.

То, что окружало египтян в те времена, не имело ничего общего с руинами храмов и сооружений — прискорбным зрелищем, открывающимся современному туристу, который считает, что трех-четырех дней достаточно для их осмотра. Сегодня перед нашим взором предстает лишь остов некогда прекрасного тела, которое было полно жизни, — прекрасной страны, где искусство и науки достигали таких высот, что исследователи изумятся, когда сумеют понять их до конца. А сейчас, даже глядя на них, они их не видят.

Фараона не называли по имени, а величали титулом, который приблизительно переводится как Обитатель Великого дома, по аналогии с Хором, богом-соколом, который был обитателем Большого Вселенского дома Хатхор.

Но этот Великий дом ни в коей мере не походит на тот, в котором, по нашим представлениям, мог бы жить священный император, считавшийся и ощущавший себя (а возможно, и являвшийся) кровным или, лучше сказать, духовным наследником богов, живших на земле в изначальные времена. Дом этот был лишь удобным жилищем с просторными залами, большими садами и водоемами. Разноцветные занавеси скрывали его таинственную и счастливую уединенность даже от птиц.

Пока солнце поднималось над горизонтом, особое братство жрецов, служившее фараону как богу, совершало ритуал его одевания, тем самым облегчая ему задачу воспроизведения всех природных и астрономических явлений. Фараон был Господином Жизни и Смерти, стоявшим надо всеми, но сам он был еще большим «рабом», чем кто-либо из его подданных: его ограничивал ритуал, который благодаря своей незапамятной древности стал естественным и совершался с радостью.

Любопытно видеть, какое искреннее изумление испытывают сегодня люди, знакомясь с тем немногим, что мы знаем о Древнем Египте, и сталкиваясь со строгой обрядностью. Они расценивают обряды как искусственную «механизацию» жизни, как мучение, как пытку... Но ведь они сами пережевывают пищу, закрывают глаза засыпая, любят, смеются и плачут точно так же, как это делали их далекие предки, воспроизводя древний и неизменный церемониал. Почему должно меняться всё? Эта теория, возникшая в XVIII - XIX веках, абсурдна. Когда достигнуто высшее совершенство, всякое изменение бесполезно и приводит к упадку.

Так называемый Гарем Амона не имел ничего общего с современным представлением о нем как о смеси исламской полигамии и европейского публичного дома. Полигамия была распространена среди многих воинственных народов и возникла потому, что мужчин в них было меньше, чем женщин. И если бы обычай иметь несколько жен или наложниц не стал законным и даже обязательным, женщины остались бы без защиты и поддержки семьи. На Западе же существование проституции вызвано причинами социально-экономическими: разрушением института семьи, безработицей или низкооплачиваемой работой. Проститутка, довольная своим ремеслом, — явление весьма редкое.

Гарем Амона составляли царица и принцессы царской крови. Жизнь их более всего походила на жизнь жриц. В своих таинственных медитациях они должны были соединиться с Духом Матери мира, чтобы Тот-Кто-Веет-Опахалами — Духовный Ветер Амона — мог в священном союзе (который, как говорят, дает жизнь всему, вплоть до скипетров и ритуальных предметов) через фараона как посредника оплодотворить царицу или принцессу. Это обеспечивало физическую непрерывность наследования царства через генетический канал, который в те времена был проводником законности и преемственности власти.

Естественно, были предусмотрены даже очень редкие случаи бесплодия. А если что-то случалось с фараоном, в переломные моменты истории или во время революций, которые не раз сотрясали Египет на протяжении многих тысячелетий его существования, применялась аналогия с мифом о Хоре, который, победив Сета, заменил умершего отца и вместе со своей матерью пробудил к жизни проявленный мир и принес в жизнь свой образ, чтобы защищать человечество. Так совершалось обновление династии или смена ее другой.

Но встреча, после которой на свет должен был появиться наследник, происходила лишь раз в год — при наиболее благоприятных астрологических условиях и только после того, как жрецы вызывали душу, которая должна была воплотиться в будущем фараоне, владыке Верхнего и Нижнего Египта, Сыне Солнца (таков был первый из его титулов). Эта встреча могла произойти и в другое время, при менее благоприятных условиях, если в том возникала необходимость, но соблюдение ритуальных норм было обязательным, и редчайшие случаи отступления от них лишь подтверждали их незыблемость.

Большой дом фараона почти весь строился из дерева, причем освященного и самых лучших пород. Часть материалов добывали в самом Египте, часть доставлялась из самых дальних пределов, как, например, ливанский кедр или красный сирийский песчаник. Двери, потолки, стены, мебель, водоемы — все, абсолютно все носило ритуальное имя, и обитатель Большого дома и те, кто ему прислуживали, обязаны были знать тайные имена всего, с чем они соприкасались.

Значительную часть года фараон объезжал свое царство. Иногда, в полном военном облачении, окруженный дрессированными львами и прирученными грифами, он выступал в поход во главе своих войск или с ручными бабуинами отправлялся собирать корень мандрагоры, символ одного из видов целительной магии. Или же с большими дрессированными котами (эта порода исчезла, наиболее похожа на нее сиамская) охотился на гусей, являвшихся символом материи и побежденных врагов. Его, как и храмы Амона, охраняли не только стражники, но и львы днем и черные пантеры ночью.

Среди всех священных празднеств, на которых должен был присутствовать фараон, есть одно, которое сейчас, когда люди впадают в эйфорию от всякого рода публичных мероприятий, покажется нам наиболее понятным. На протяжении 24 часов фараон разламывал на части большие круглые хлеба с рельефным изображением сгисеs апsа1ае или ключей жизни. Его приближенные делили эти части на более мелкие кусочки так, чтобы их число соответствовало числу жителей царства по последней переписи, данные которой фараону предоставляли специальные жрецы. Затем по воде и по суше эти кусочки, освященные царственной рукой, развозили всем подданным. Абсолютно все имели право на такой кусочек священного хлеба, и, если кто-либо оказывался обделенным, виновный, невзирая на его ранг, мог поплатиться жизнью.

Это празднество, как и все другие, было ежегодным. Так же как и упомянутая выше священная встреча, оно проходило в храме.

Покров тайны не позволяет нам узнать больше об истинных правителях Египта — жрецах. Мы имеем в виду не простых жрецов, которые были в каждом селении и которым приходилось навещать больных и умирающих, присутствовать при рождении детей и на похоронах, которые знали все — от основ медицины и кораблестроения до земледельческих циклов и талисманов, охраняющих дома. Мы имеем в виду тех, кто находился на вершине теократической пирамиды.

Нужно отметить, что благодаря высокому уровню религиозности египетского народа, обособленности от иностранцев и к тому же знания некоторых механических и химических противозачаточных средств численность населения царства на протяжении тысячелетий почти не менялась. По нашим подсчетам, она составляла около 12 миллионов человек. Каждые пять или семь лет, в зависимости от эпохи, проводилась тщательная перепись населения.

Когда Фивы были столицей, каждый год из них отплывали суда с флагами Амона. На судах находились жрецы очень высокого ранга. Они проплывали по Нилу через все известные и принадлежавшие царству земли. Если особые предзнаменования указывали на какое-нибудь селение, золоченый корабль причаливал к берегу, и жрец или кто-то из высоких особ, его сопровождавших, спускался на берег и выбирал среди детей, рожденных в этом году, по крайней мере, одного, которого забирали на корабль, чтобы по возвращении в Фивы отдать в школу жрецов. Удостоенное такой чести селение устраивало праздник, а семья избранника приобретала большой вес в обществе.

Самих же избранников в Фивах ожидал долгий путь особого отбора, производившегося в соответствии с выявленными у них способностями. Большинство попадало на службу в храмы или во дворцы знати и самого фараона. Остальных, согласно их естественным склонностям, посылали в инициатический центр, где из них готовили врачей, писцов, стражников, хранителей архивов, военных и так далее. Наиболее одаренных отправляли в Школу Амона. И только некоторые становились жрецами или жрицами бога и занимали вакантные посты на вершине теократической пирамиды — в совете царства и коллегии магов, которые поддерживали священный союз между земным и небесным Египтом.

Насколько нам известно, обучение было суровым и жестким, ради него ученикам приходилось жертвовать материальным благополучием и полностью подчинять себя духовному началу. Но зато в один прекрасный день прошедшим обучение на левом плече спереди и сзади ритуальными щипцами выжигали символ змеи урея (не путать с ритуальными татуировками, встречающимися на коже мумий), который гарантировал им неприкосновенность и полную безопасность в любой точке обширного царства и при любых обстоятельствах. После их смерти кусочки кожи с этим знаком вырезали и бережно хранили в особых хранилищах, которые выполняли функцию «батарей», магически заряжавших потайные крипты храмов.

Жизнь в Фивах, в Городе, была богата событиями и полна торжеств, но текла при этом мирно. Человеку XX века очень трудно понять, как жили люди в то время, поскольку предрассудки современной эпохи, словно непроницаемая завеса, мешают нам представить столь отличный от нашего образ жизни. Возможно, его наиболее важной и интересной для нас чертой было отсутствие малейшей разобщенности: жители Фив, несмотря на их значительное число (более 90 000 человек), всегда оставались одной большой семьей, сохраняя особую психологию, свойственную этой прочной ячейке общества. Мы не утверждаем, что проблем не было вовсе; хорошие и плохие люди существовали во все времена, ибо нет пока надежного способа избавить человека от дурных наклонностей и качеств или же развратить добродетельного. Но правила дисциплины, естественные, практичные и легко выполнимые, поддерживали гармоничный общественный порядок и делали случаи воровства или убийства величайшим исключением, лишь подтверждавшим общее правило — мирное общежитие.

Фиванцы были людьми веселыми и уживчивыми и имели мало общего с тем стереотипом, который навязывают нам книги по истории. Умелые и работоспособные, они делали все легко и радостно, а горе или разочарование выражали так же непосредственно, как и радость. Напыщенный интеллектуал, критикующий все, что думают и делают другие, выглядел бы среди них странно и даже нелепо.

Для этих древних обитателей Города не существовало жизни и смерти в нашем понимании. Боль, кото рую они испытывали, теряя близких, была сродни тому чувству, которое у нас вызывает расставание навсегда с любимым человеком, отправляющимся в далекое путешествие. Вера в то, что Бог и боги создали наилучший из миров, избавляла жителей Фив от страха перед бытием, но не ослабляла их чувствительности, любви и привязанности к близким, тоски по ним и наполняла глубокой уверенностью в том, что их судьбу охраняет Всеобщий Порядок, справедливый и благой.

В Египте не было рабов; более того, плененных врагов приговаривали к работам за городской чертой, а часто просто отпускали. Те, кто трудился над установкой обелиска, делали это с тем же чувством, что и христиане, строящие собор, или мусульмане, сооружающие мечеть.

Обычно древних египтян критикуют за то, что они цеплялись за смертную плоть, свидетельством чего был сложный обряд мумификации для сохранения тела.

Для тех, кто знает египетский климат, очевидно, что целью этой погребальной процедуры была не сохранность тела умершего, ведь, как показывают данные современной археологии, стоило просто закопать его в пересохшую почву Западного берега, и оно сохранилось бы гораздо лучше, чем после мумификации. Вместе с тем этот обряд сопровождения души предусматривался исключительно для фараонов, знати, жрецов и тех, кто отличился особыми заслугами перед обществом. Только в период упадка, когда теократию как образ правления сменила плутократия, эти погребальные церемонии стали доступны всякому, кто мог оплатить их, независимо от его духовных качеств. Но то был один из многих побочных эффектов чужеземных влияний и утраты древних обычаев. Египет долго рождался, и Египет долго умирал; в римскую эпоху Страна Магии превратилась в основного поставщика пшеницы для Европы. Но даже после того как это огромное теократическое государство распалось, его разрушенные памятники и знания его жрецов о природе и душе не переставали удивлять мир и вдохновлять на новые духовные поиски различные культуры, от греческой до исламской. А Великие Таинства в ожидании лучших времен вернулись к Источнику Благодати, откуда когда-то проистекли.

Мы уже говорили, что, когда Новое царство после эпохи Рамессидов потеряло свой жизненный импульс,последние жрецы-маги использовали оставшиеся века для того, чтобы собрать и спрятать буквально все - начиная со своих знаний и заканчивая ритуальными предметами, за исключением тех, которые из-за размеров пришлось бросить на произвол судьбы, предварительно лишив их силы. Те же немногие, что не были лишены этой силы, подобно мифическому Великому Спящему, ожидают неминуемого циклического возвращения Священных Времен, надежно спрятанные от любопытства людей, чуждых мистическому (хотя иные из этих предметов и открыты взорам миллионов путешественников).

Мы немного рассказали о Городе Живых, а теперь нам следует сказать о других Фивах — Городе Мертвых, который расцвел в «историческую» эпоху на Западном берегу, берегу Заходящего солнца, называемого Маамон. Он был не противоположностью, а дополнением (или, наоборот, Город Живых был его дополнением), другой стороной Реки Видимой Жизни, которую называли Хапи, Счастье, Синяя река, Река-которая-течет-с-небес. Этот полный даров поток Божественного Дыхания соединяет отдаленные селения и является земным отражением другой, звездной реки, которая течет по небу и которую солнце должно пересекать так же, как и боги, как и человек.

На западе, примерно в восьми километрах от реки, за скалами Дейр эль-Бахри, находится так называемая Долина царей; она расположена в начале длинной котловины, которую современные жители этих мест называют Бибан эль-Молук, или Врата Царей. Долина имеет два выхода, с запада и с востока, и сегодня представляет собой пустыню. Однако в древности, когда на месте Красного моря лежала плодородная долина, все было иначе. В те времена процветала и Долина царей, и другие, подобные ей, находящиеся неподалеку. Доисторические охотники оставили на скалах рисунки, изображающие сцены охоты на слонов и страусов. За этой долиной возвышаются вершины Западной горы и самая высокая ее точка — эль-Курн. Если мы пересечем эту складку земной поверхности, сильно пострадавшую и от эрозии, и от деятельности человека, то окажемся в огромной пустыне, бывшей некогда дном доисторического моря.

Неподалеку от Долины царей находятся Долина цариц и Долина знати.

Горы образуют здесь естественный амфитеатр, и лучи беспощадного солнца отражаются от них, нагревая воздух и превращая это место в одно из самых жарких на планете. Трудно поверить, что еще 10 000 лет назад, а возможно, и меньше с этих уступов, покрытых лесом, низвергались водопады, температура была умеренной и множество живых существ находило здесь пристанище. Арабское название, означающее в переводе «Врата царей», подтверждает то, что пытаются доказать наиболее разумные историки: заброшенный вид, который имеет сегодня Долина царей и который только усугубляют непрерывные раскопки, создающие впечатление, будто это место подверглось минометному обстрелу, абсолютно не соответствует тому, что было во времена XVIII или XX династии. Так, некоторые признаки, обнаруженные Бельцони во время грандиозных раскопок в начале XIX века, указывают на то, что ничем не прикрытые сейчас входы в гробницы, высеченные в скалах, раньше имели пышно украшенные легкие деревянные двери, которые, как на современных кладбищах, днем были открыты. Ночью и в некоторые дни в течение года, когда совершались особые ритуалы, они оставались закрытыми.

В этих «других Фивах», Городе Мертвых, в определенных его частях, жило братство жрецов, чьим символом был лежащий шакал. Его изображение и сейчас встречается на печатях гробниц и символизирует эзотерического бога Анубиса. Жрецы Города Мертвых имели в своем распоряжении вооруженных стражей и дрессированных животных, которые охраняли сокровища усыпальниц от ненасытной жадности бандитов пустыни.

Возможно, египтяне, как и другие древние народы, периодически собирались в Городе Мертвых, чтобы принести жертвенные дары умершим родственникам, а также фараонам, знати и жрецам, чьи тела покоились в недосягаемой глубине подземных храмов, служивших благодетельным душам «стартовыми площадками» в вечность, и обретали сакральное значение, точно так же как тысячелетия спустя в других религиях появлялись свои «святые», которым тоже приписывали «чудеса».

Так, благодаря трансцендентному ощущению единства, два города — Город Живых и Город Мертвых — становились гармоничным дополнением друг друга, единым целым — Фивами.

Некоторые погребальные храмы также воздвигались на Западном берегу, о чем свидетельствуют колоссальные развалины Рамессеума и храма Хатшепсут. Там же находятся и загадочные колоссы Мемнона, посвященные Восходящему солнцу. Восходу, зениту и закату солнца египтяне дали названия Мемнон, Амон и Маамон, а смерть они представляли как рождение и восход солнца на другом берегу Жизни.

По мнению современных археологов, эти фигуры гигантов на ритуальных тронах некогда возвышались перед погребальным храмом Аменхотепа III и сегодня являются единственным доказательством существования этого храма. Согласно эзотерической традиции, они гораздо старше, чем какое-либо сооружение, связанное с фараонами исторических династий, и были посвящены Восходящему солнцу, о чем до сих пор продолжают рассказывать простые, но не всегда лишенные смысла народные поверья.

Сегодня высота этих колоссов около 18 метров, хотя не исключено, что в коронах и в парадном облачении они были на несколько метров выше. Их реставрировали и переделывали бессчетное количество раз. Колоссы Мемнона стали широко известны в античные времена, греческие музыканты даже совершали к ним паломничества, чтобы слышать семь основных нот, которые одна из фигур отчетливо издавала на рассвете. В римскую эпоху говорили уже об одной ноте, которая соответствовала ноте фа принятого у нас музыкального строя. В 199 году после проведенных при императоре Септимии Севере реставрационных работ северный колосс, издававший этот звук, замолчал навсегда. В XIX веке один путешественник и исследователь Египта, которых тогда было множество, уверял на научном собрании в Лондоне, что он тоже слышал эту ноту, однако у нас нет этому доказательств.

Нет и никаких сведений о том, что тщательнейшие эксперименты, поставленные уже в XX веке, дали положительный результат. Официальная наука объясняет это явление (как мы знаем, современная наука — таков ее подход — всему пытается найти оправдание, независимо от того, насколько оно соответствует истине) как акустический эффект, который возникал при физическом расширении одного из камней, нагревавшегося от первых солнечных лучей после холодной ночи пустыни. Но мы не можем согласиться с этим объяснением, поскольку масса фигуры столь внушительна, что утреннее солнце едва ли может ощутимо прогреть даже один из внешних камней. Так что тайна по-прежнему существует, как и два огромных монумента, хотя, подобно им, она немного пострадала от вопиющего человеческого невежества и тщеславия.

Нам потребуется много усилий, чтобы представить себе, каким был Город Мертвых три тысячи или более лет назад. Ведь после того, как Город Живых с его садами и водоемами был почти полностью разрушен, климат здесь существенно изменился. Кроме того, грабежи, взрывы и раскопки, как древние, так и современные, в сочетании с естественными илистыми наслоениями, остававшимися после наводнений, и сетью туристских маршрутов неузнаваемо изменили облик западной части Фив. По рисункам XVIII и XIX веков и даже по фотографиям начала XX века мы можем представить себе, сколь значительными были перемены совсем недавнего времени. Какими же тогда были более ранние? Судить об их масштабах невозможно, и поэтому каждый из нас должен призвать на помощь свое воображение.

Возможно, благодаря заманчивым легендам о бесчисленных сокровищах, захороненных в западной части Фив, мы имеем немного больше исторических данных о ней, чем о восточной части. Со времен античности до наших дней эти сокровища магически притягивали в Город Мертвых миллионы искателей. В Мемфисе существовала своя Долина царей, но, поскольку Город Белой Стены был построен в основном из кирпича и в нем было гораздо меньше каменных сооружений, лишь очень немногое дожило до наших дней. Не лишено основания предположение, что уже в античную эпоху мемфисская Долина царей была погребена под новыми постройками, ведь в этом городе люди жили до самого конца Римской империи и, так или иначе, никогда не покидали его. Фивы, напротив, были оставлены, и, когда в более позднее время там возник арабский поселок Луксор, песок уже скрывал дворцы и храмы восточного берега. Об этом свидетельствует мечеть, сооруженная на крыше храма в Луксоре, а также следы арабских ножей, оставленные на его стенах на большой высоте: почти по всему Верхнему Египту ножи затачивали о камни храмов.

Хотя многие захоронения могли быть открыты во времена греков и римлян, это время оставило после себя лишь отдельные надписи {граффити) на штукатурке и древних рисунках. Такие надписи, сделанные демотическим письмом, недавно были обнаружены. Из этого можно заключить, что несмотря на предосторожности, принятые жрецами конца Нового царства, запечатавшими и тщательно скрывшими большинство захоронений, некоторые из них были по-прежнему открыты для посещения и почитания вплоть до последних столетий существования Египта — с XXV по XXX династии.

Диодор Сицилийский (I век до н.э.) в своей «Исторической библиотеке» писал о том, что, по его словам, он услышал в Фивах: «Жрецы сказали мне, что в хранящихся у них записях упоминается сорок семь гробниц царей, но во времена Птолемея, сына Лага, их оставалось семнадцать, и многие из них уже были разрушены, когда мы посетили эти места».

Страбон побывал в Долине Мертвых примерно через 70 лет после Диодора, во времена императора Августа, вместе со своим другом Элием Галлом, префектом Египта. Вот что он сообщил: «Чуть выше Мемнония (Рамессеума или колоссов?) в пещерах находятся гробницы царей, высеченные в скалах. Их примерно сорок, и на эти удивительные сооружения стоит посмотреть».

Греки называли коридоры гробниц сирингами1, поскольку те напоминали им этот музыкальный инструмент. Они верили, что в Долине или ее окрестностях находится гробница Мемнона, вероятно связанная с колоссами. Современные историки полагают, что греки имели в виду огромную гробницу Рамсеса VI, однако это всего лишь предположение.

Сохранилось более двух тысяч коротких надписей, сделанных путешественниками римской и византийской эпох, самые поздние из них относятся к VI веку. Среди них есть стихи и восхваления. Все известные нам надписи были обнаружены в больших гробницах XIX и XX династий, из чего можно заключить, что эти захоронения были открыты и вполне доступны. Возможно, многие тысячи надписей пока не найдены — либо из-за того, что нам не удается их увидеть, либо из-за того, что они до сих пор погребены под слоем песка. Любопытно отметить, что современные туристы, осматривая стены гробниц, никогда не обращают на эти надписи внимания. Не менее странно, что захоронения Долины почти не пострадали ни от религиозных волнений, сопровождавших закат Римской империи, ни от рук тысяч христиан-сектантов, которые порой впадали в настоящее безумие. Например, члены секты Афу-Антилопы бродили среди антилоп на четвереньках; Мария Египетская умерла, закрывшись в мастабе, египетской гробнице, и прославившись тем, что выбелила ее и окружила свое жилище собственными испражнениями; Симеон Столпник, чтобы быть ближе к Богу, жил на колонне, а когда из раны на его бедре на землю падали черви, он просил, чтобы его последователи поднимали их обратно к нему наверх; многие другие просто бродили по берегам Нила с молотком и зубилом, чтобы из благочестия разрушать все «нечестивое». Члены некоторых христианских общин жили в гробницах Долины, представляя величественные рисунки в них изображениями ада, сделанными якобы самим Сатаной. Однако они не причиняли рисункам никакого серьезного ущерба и ограничивались тем, что, поддавшись внезапному порыву, писали поверх них благочестивые и сердечные молитвы.

Свидетельством существования первых христианских общин (или общины) в Долине служат и остатки маленьких церквей возле гробниц Рамсеса III и Рамсеса IV; для их постройки повторно использовались древние материалы. Кроме того, найдены остатки керамической посуды с текстами молитв и — еще одна до сих пор не изученная деталь — кожура плодов балиниты, вызывающая галлюциногенный эффект. Прибегали ли эти простодушные почитатели Христа к наркотикам, чтобы войти в состояние самогипноза и вызвать видения или галлюцинации, соответствовавшие их верованиям? Этого мы не знаем, но волна «религиозного безумия», прокатившаяся по Египту с появлением первых христиан, при всем их простодушии и детской мягкости могла вылиться во что угодно, стать причиной самых неожиданных бедствий. Экспедиция Джона Ромера, блестящего археолога и тонко чувствующего писателя, выяснила, что гробница Рамсеса XI одновременно использовалась как хлев, спальня и кухня.

В ритуальный колодец выбрасывали мусор. Археологи, работавшие с Ромером, нашли византийскую монету, а также остатки пищи, которые ясно показывают, что совершившие это мирное вторжение не придерживались никакой обрядовой «диеты», а питались красным мясом, рыбой, овощами и зерновыми, в частности ржаным хлебом.

Позже весь Египет перешел под власть Византии — Восточной Римской империи, но она была слишком слаба и находилась далеко. Поэтому арабы, вторгшиеся в Египет в 639 году, не встретили на своем пути никаких препятствий, кроме больших расстояний, хотя войско зарождавшегося ислама было немногочисленно и плохо организовано. А «прославленный командующий и консул, высокочтимый патриций империи Феодосии», управлявший в то время Египтом, собрал подати и бежал с небольшим флотом из Александрии, которая была окончательно покинута в 642 году. Арабский полководец Амр Ибн аль-Ас чуть позже сообщил в письме халифу Омару, находившемуся в Мекке, что он взял огромный город безо всякого сопротивления и присоединил весь Египет к его империи.

В течение века христианские общины исчезли, члены их перебрались в более отдаленные места или приняли новую веру. Коренные жители Египта были уничтожены морально и физически еще за несколько столетий до этого. И в двойные Фивы, в оба Города, вступили новые хозяева, а Долина царей была оставлена на милость природы. Фивы стали каменоломней, источником строительного материала для мечетей и, лишенные всякой заботы, постепенно исчезли под слоем песка.

Возможно, еще не было четко сказано, что единственными капитальными сооружениями в Египте — грандиозными и прочными — были храмы и пирамиды. Как мы видели, даже дворцы, в том числе и дворец фараона, сооружались хоть и из ценных, но менее долговечных материалов и быстро разрушались. Что же касается простых жителей, то они строили свои дома из необожженного кирпича или просто из глины и тростника. Известно, что после половодья, когда Нил выходил из берегов и смывал многие дома, их обитатели с огромной радостью строили новые во время празднества, которое символизировало начало нового цикла жизни, всегда неизменной и вместе с тем всегда разной. Силы Духа и силы Природы объединились, чтобы создать из Древнего Египта единственную в своем роде империю, равной которой, насколько мы знаем, на земле не было. Хотя можно предположить, что майя, которые жили на противоположном конце гигантского пространства, некогда называвшегося Атлантидой, имели с египтянами много общего — если судить по храмам и пирамидам, оставленным ими.

Чтобы понять феномен древнеегипетской цивилизации, необходимо помнить, что ее народ принимал любые изменения с радостью и смирением, жизненно необходимыми, когда колеблется маятник истории.

На плодородные земли Нила пришли племена бедуинов и других кочевников пустыни, и под влиянием новых, мусульманских порядков здесь стал рождаться новый жизненный уклад и началось новое, хотя и сравнительно медленное пробуждение.

Для европейцев Фивы стали одним из ушедших в далекое прошлое городов, таким же, как легендарная Троя. Библия, произведения Гомера и римских классиков — вот и все, что осталось от тех героических времен, и христианское пророчество о конце света в некотором смысле сбылось. Если же вернуться к мусульманам, экспансия которых была в самом разгаре и культуру которых ошибочно относят к Средним векам (в действительности средневековье для них еще не наступило), — они оживили торговлю, начавшуюся с грабежей. Мощеные дороги египетского царства исчезли, уступив место караванным тропам, а Нил остался важнейшей транспортной артерией.

В эпоху крестовых походов некоторые христиане принимали пирамиды за Житницы Авраама. Александрийский маяк, одно из семи чудес света древнего мира, разрушился во время землетрясения и отчасти из-за раскопок у его основания, которые вели в поисках сокровищ всевозможные любители приключений. Как мы уже говорили, халиф Омар приказал сжечь остатки Александрийской библиотеки, и большой город продолжал существовать лишь как торговый и военный порт, а его дворцы были разобраны для строительства Каира, а также мечетей и новых дворцов в самой Александрии или в других городах. Некоторые каналы и рукава Нила пересохли, появились другие, дельта расширялась и уже практически лишилась прежней флоры и фауны.

Фивы, гигантский четырехугольник которых можно увидеть даже с самолета, с высоты более 5 000 метров, уменьшились до небольшой крепости Луксор. Долина царей была забыта всеми, кроме грабителей, но и они едва ли могли добраться до гробниц из-за обвалов и естественных наслоений песка. Многие храмы на окраине Фив использовались как стойла и караван-сараи. Для этого между колоннами вбивали поперечные балки, что сильно повредило сооружения. От дыма очагов и жирной копоти жаровен потускнели яркие краски потолков и стен. Уже упоминалось, что выступавшие из песка и груд обломков части стен использовались для заточки оружия или как фундамент для мечетей.

Не было недостатка и в тех, кто, желая найти сокровища, проникал в пирамиды, проделав отверстие в стене. Грабители ломали ценные саркофаги из сикомора и кедра, поняв, что они не из золота. Те же саркофаги, которые были сделаны частично из благородных металлов, разбивались для переплавки. Мумии шли на удобрение почвы и использовались не только в Египте: вплоть до XIX века их вывозили в Европу, где из них готовили магические снадобья, а мумии кошек и рыб в Англии использовали как средство от бесплодия.

Когда пал Константинополь и после знаменитой битвы при Лепанто арабы ушли из Средиземноморья, некоторые путешественники — ученые-мусульмане, а позже и христиане — начали посещать фиванские руины. Но даже в XVII веке немногие понимали то, что открывалось их взорам. Справедливости ради следует сделать исключение для иезуитов, поскольку известно, что отцы Протий и Франсуа тщательно изучили Фивы и сделали рисунки и важные измерения, а также посетили Долину царей. Но и они оказались не в состоянии связать между собой собранные материалы, поэтому не могли с уверенностью утверждать, что это были именно древние Стовратные Фивы.

Позже, в 1707 году, иезуит Клод Сикар, направленный миссионером в Каир, получил от самого короля Франции задание подняться вверх по Нилу и составить план местности, зафиксировав на нем все более или менее значительные руины. Похоже, что Сикар добрался до Асуана и Филе, а располагая книгами Страбона и Диодора Сицилийского, мог точно определить местоположение Фив и их некрополя. Он составил подробное его описание, в котором, в частности, сообщил о десяти доступных для осмотра гробницах, поразивших его. Многие бумаги Сикара попали во Францию, и отрывки из его записей иезуиты напечатали в своих книгах. Он умер в Каире во время чумы 1726 года; часть собранного им ценнейшего материала была утеряна, но все же можно сказать, что именно этот человек вновь открыл Фивы после тысячелетнего забвения.

Открытие французского иезуита пробудило любопытство его современников. Если верить надписи, сделанной на одной из гробниц и со временем стершейся или просто потерянной, другой священнослужитель, Ричард Покок, побывал в Долине царей 16 сентября 1739 года. Новизна опубликованной им работы состояла в том, что он включил в нее подробную карту Долины, указав расположение гробниц, хотя некоторые из них так и не были обнаружены. В 1790 году Джеймс Брюс выпустил в свет великолепную, в пять объемистых томов, работу о Египте. Свое путешествие он предпринял в 1768 году и включил в книгу описание древних Фив, раскинувшихся по обоим берегам реки. Брюс сделал копию изображения из гробницы Рамсеса III — двух арфистов, возможно слепых, чем так потряс романтически настроенных людей, что с тех пор это захоронение известно под названием гробница Брюса.

В конце XVIII века проводились другие раскопки, место которых сейчас точно определить трудно. В свое время они получили общее название турецких раскопок, поскольку Египет к тому времени стал частью, пусть и довольно отдаленной, того, что осталось от Османской империи.

Чтобы найти источник достоверных сведений о том, что оставалось к началу XIX века от Древнего Египта, нам нужно обратиться к таинственному походу Наполеона, за армией которого в Египет последовали многие ученые, рисовальщики и литераторы. Я решился назвать кампанию великого корсиканца таинственной, поскольку помимо военных целей — прервать сообщение между Великобританией и Индией — явно прослеживается загадочное пристрастие будущего императора к Египту: Наполеон зашел так далеко, что даже признался, что побывал там не впервые. Неужели он имел в виду свое прошлое воплощение? Или всего лишь тайное путешествие, весьма, впрочем, маловероятное? Мы никогда не сможем с уверенностью ответить на эти вопросы, однако в некоторых битвах проявлялись и парапсихологические способности Наполеона — иногда его видели одновременно в семи разных местах. Это заставляет нас предположить, что он жил под сильным впечатлением каких-то далеких воспоминаний. Уважение Наполеона к священным местам было столь велико и они так притягивали его, что он настаивал на посещении Вифлеема несмотря на все сопряженные с этим опасности.

Еще не все мамелюки были изгнаны из Египта за те три года, что длилась французская оккупация Каира, а древняя страна Кем уже значительно изменилась. Сам Наполеон говорил, что он пришел туда, чтобы «помочь Египту идти к свету». И ему действительно удалось сделать это: он основал научные учреждения, поручил зарисовать все сооружения и остатки памятников, составил карты, вновь освободил Сфинкса из песчаного плена и даже приказал просверлить в его плече отверстие, пытаясь найти ходы, упоминавшиеся в древности. В Дендере он сделал то, чего не делал ни один завоеватель ни до, ни после него: он оставил точную копию большой плиты с изображением Зодиака взамен подлинника, увезенного в Париж. Его ученые поняли важность трехъязычного Розеттского камня, который, согласно военному пакту, стал собственностью Великобритании, хотя позже именно француз Шампольон, работавший с копией текста, сумел найти ключ и прочесть древние иероглифы.

Наполеон немало потрудился в Египте. Он занимался буквально всем — от устройства и модернизации больниц до описания цветов Нубии. Французское влияние в египтологии сохранялось и в период британского владычества, оно ощутимо и сегодня, в последние десятилетия XX века.

Один из выдающихся ученых, работавших при Наполеоне, — Денон — составил первое научное описание Долины царей и маленького поселения в ней, которое он назвал Курна. Энтузиазм его был так велик, что обычно несмотря на свой преклонный возраст и тучность он шел впереди оккупационных войск. Представшая перед ним Долина выглядела совсем иначе, чем сейчас, так как раскопки и деятельность строителей, прокладывающих современные туристские дороги, значительно изменили ее облик. Так что его свидетельства имеют для нас огромную ценность, ибо позволяют представить, сколь священный импульс двигал всеми этими людьми, которые обожествляли Наполеона, читали классиков на греческом и латыни, совершали долгие переходы по воде и суше, пешком и верхом, спали в походных палатках или в старых арабских дворцах, — и понять, что они были гораздо ближе к древним египтянам, чем когда-либо сможем стать мы, исследователи конца XX века. Красочные мундиры военных, ритмичный бой барабанов, строгая иерархия жизни и в то же время глубокая гуманность, знание классиков по первоисточникам — все это особым образом сближало их с Древним Египтом.

Сегодня фотоаппарат или кинокамера в считанные секунды может сделать то, на что хорошему рисовальщику требовались дни. Многое неизбежно лишает нас возможности по-настоящему почувствовать Древний Египет: мы вечно спешим и боимся куда-то опоздать; постоянно пересчитываем банкноты и дорожные чеки, лежащие в наших карманах; руководствуясь «демократическими» принципами, считаем нормальным, что кто-то разгуливает по святилищам в шортах; испытываем страх перед природой, который при первом же намеке на темноту заставляет нас спешно искать убежища, в лучшем случае — в отелях современного Луксора... Нелишне поразмыслить обо всем этом, прежде чем обрушиваться с упреками за ошибки, вполне понятные и объяснимые, на тех, кто были первыми.

Не так давно в Лондоне в маленьком музее, который до недавнего времени был частным, я видел саркофаг Сети I, удивительное изделие из алебастра. Лондонский климат оказался губительным для синей кобальтовой краски, которой были обведены высеченные на нем иероглифы. Как и многие другие шедевры, этот саркофаг попал в Европу благодаря сверхчеловеческим усилиям Бельцони, который, помимо всего прочего, сделал удивительные цветные рисунки разрушенной ныне гробницы Сети I — рисунки, превосходящие возможности современной фотографии. Чтобы показать, что можно сделать без всякой техники, мы публикуем здесь изображение внутренней стороны саркофага, сделанное Бономи. В 1821 году на Пикадилли в Лондоне выставлялся макет гробницы Сети I, созданный Бельцони, который обладал удивительными способностями археолога и художника, восхищающими и сегодня.

Многие современные археологи критикуют этого первооткрывателя, поскольку его методы, как и методы нашедшего Трою Шлимана, были недостаточно профессиональны и «научны». Но не будем забывать, что благодаря этим «торговцам древностями», «случайно» обнаружившим несметные исторические богатства, наши музеи располагают лучшими экспонатами своих коллекций, а ученые — подробнейшими, сделанными ценой невероятных жертв описаниями изображений из Долины царей. Увы, сами изображения сегодня исчезли по вине охотников за сувенирами и спекулянтов всех национальностей.

А сколько находок осело в частных коллекциях и музеях, не имеющих средств и условий для их хранения? Очевидно, немало. Но столь же очевидно, что в запасниках больших «официальных» музеев гниют и погибают тысячи ценных предметов; что в самом Каирском музее многие витрины не открывали и не чистили лет пятьдесят; что уникальные папирусы выставлены под старыми стеклами времен Масперо и потому рассыпаются под губительным воздействием солнечных лучей, проникающих через окна, а на окнах занавесей либо вовсе нет, либо они не работают, либо их забывают закрыть.

В других уголках мира, например в Лиме, столице Перу, строго запрещено вывозить из страны абсолютно все, что относится к доколумбовой эпохе, даже глиняные черепки или плошки; это делается для того, чтобы сохранить национальное достояние... Но после каждого подземного толчка на куски разлетаются сотни сосудов, громоздящихся один на другой, в музее Ларко Эррера. А из Национального музея археологии в последние 10-15 лет пропало около 10 000 ритуальных предметов из серебра, золота и сплавов из-за того, что они хранились в запертых бараках без всякого контроля.

Мы вовсе не пытаемся оправдать торговцев и нуворишей с их более или менее безобидными претензиями иметь в своей спальне археологическую диковинку. Просто мы хотим еще раз сказать, что иногда хваленые «официальные» музеи просто не имеют морального права на чем-либо настаивать или кого-либо критиковать. Подчас любовь к предметам старины значит больше, чем громкие титулы. А великие открытия в Долине царей и во многих других местах мира зачастую делались благодаря тому, что мы по неведению называем случайностью, или просто благодаря рассказам неграмотных крестьян. Ни один ученый не имеет права приписывать себе и своей проницательности находки, которые стали возможны лишь благодаря помощи простых жителей пустыни, чьих имен мы никогда не узнаем и не встретим ни в одной книге. А таких находок было множество — от Венеры Милосской до сокровищ Тутанхамона, ведь Картер еще до того, как начал раскопки, которые сами по себе являются шедевром, получил сведения, приведшие его к этому открытию.

Именно гробница Тутанхамона, юного монарха XVIII династии, была последней важной находкой в Долине царей. Ждут ли нас новые открытия? Вполне возможно, ведь Долина царей и прилегающие к ней Долина цариц и Долина знати никогда не были «кладбищем» в нашем понимании. Это были «другие Фивы», огромный некрополь, некогда часто посещавшийся и почитавшийся. Здесь, у подножия Западной горы, собрана вся слава последней исторической эпохи Стовратного Города. И Заключительные Мистерии Тайных Церемоний.