Однако в обществе Старого Порядка воинская элита сформировалась еще в незапамятные времена. Она стала чисто наследственным институтом, и, признавая равенство всех людей перед Богом, средневековая знать и вельможи XVI-XVII вв. образуют замкнутую касту, почти непроницаемую для простолюдинов. Наполеон дает шанс вернуться к истокам и открывает возможность для всех без исключения тяжелыми ударами меча выковать свой дворянский герб. «Когда кто-нибудь испрашивал у Императора милость, будь то на приеме или на воинском смотру, он обязательно задавал вопрос просителю, был ли тот ранен? Он считал, что каждая рана - это часть дворянского герба. Он почитал и вознаграждал подобную знатность», - говорит Рапп. «Действительно благородным является тот, кто идет под огонь, - совершенно однозначно высказался Император в разговоре со своим адъютантом Гурго. - Я отдал бы мою дочь за солдата, но никогда - за администратора... Я могу любить только воинов».

    Нужно сказать, что деятельность Наполеона в этом направлении увенчалась успехом. Построенное им общество не было военной диктатурой в вульгарном смысле этого слова, когда у власти находится клика генералов или полковничья хунта. Изучение нотаблей Империи, осуществленное Бержероном и Шоссина-Ногаре, представленное в их солидных монографиях, показывает, что военные занимали относительно скромное место в ряду высших государственных чиновников, аппаратах министерств и префектур. Император никоим образом не стремился заполонить все высшие посты людьми в ботфортах.

     Однако несмотря на то, что гражданское управление оставалось в руках специалистов своего дела из штатских, общество все было насквозь пронизано воинскими идеалами. Из рапортов префектов следует, что «военные пользуются уважением публики», что «офицеры, выполняя свои функции с умом и высокими моральными качествами, вызывают всеобщее почтение» и т. д. Равным образом, анализируя списки парижан, добровольно записавшихся на службу в эпоху Империи, Бержерон показал, какой притягательной была армия для населения и сколь сильно молодежь из буржуазных семей мечтала стать офицерами. Во всех гражданских церемониях военные занимали почетные места, и генерал, командующий округом, пользовался теми же почестями, что и префект департамента.

     Конечно, не всем гражданским чиновникам это нравилось. Префект Меца пишет в 1807 г.:
«Нужно находиться в городе, таком как этот, чтобы составить себе истинную картину того, насколько трудно гражданским бороться с многочисленными претензиями военных, которые возникают по любому поводу».

    Наполеону во многом удалось реализовать чаяния солдат и офицеров эпохи кризиса Революции. По мысли Ж. П. Берто, крупнейшего специалиста в области истории армии эпохи Революции и Империи: «Новое общество... должно было строиться не только на денежном богатстве и земельной собственности, не на количестве клиентелы и слуг. Оно должно было быть движимо самопожертвованием во имя общего дела, которое никогда не является суммой эгоизма отдельных личностей... Честь - понятие, в котором сублимировалась жертвенность во имя нации, олицетворяемой Наполеоном, - должна была стать отныне не только стержнем для элиты... Офицеры должны были с помощью унтер-офицеров донести ее до рядовых».

    Эти принципы построения государства нигде не были теоретически сформулированы Наполеоном. Он был практик и делал то, что было необходимо, по его мысли, в данный момент сначала для Франции, а потом для многонациональной Империи. Но, сознательно или бессознательно, Император стремился возвысить элиту духа и самопожертвования - новое рыцарство в полном смысле этого слова. Несмотря на то, что не все, к чему он стремился, было достигнуто, результат был, без сомнения, очевиден. Империя Наполеона, несмотря на свою относительно свободную «рыночную» экономику и оформленную правом частную собственность, в значительной степени не являлась государством буржуазным.

    В современной Франции, особенно в среде денежной и интеллектуальной элиты, Наполеон не слишком популярен, и это несмотря на то, что он создал кодекс, лежащий в основе современного французского законодательства, административную структуру, систему высшего и среднего образования и т. д. Неприятие Императора буржуазными элитами вполне понятно. Хотя обычно это мотивируется тем, что Наполеон - «диктатор», что он «душил свободу самовыражения независимого индивидуума», проблема здесь гораздо глубже. Сознательно или бессознательно, эти люди чувствуют, что государство Наполеона - это не страна, где господствуют биржевые дельцы и спекулянты, это мир, где доминировала элита меча. Именно она определяла вкусы, нравы и ценности общества. В этом смысле государство Наполеона, несмотря на его развитую экономику и передовую науку, как это ни парадоксально звучит, - государство еще более «старого порядка», чем дореволюционная Франция. По своим моральным ценностям оно было ближе к суровым рыцарям времен Филиппа Августа, чем к придворным кавалерам Людовика XVI.

    Необходимо отметить, что эта знать воителей никоим образом не исключала высокий интеллект, а наоборот, культивировала его. Покрытый ранами полуграмотный рубака, конечно, пользовался уважением, но имел мало шансов подняться к вершинам иерархии. Император всеми способами стремился пополнить ряды высших чинов не просто отважными людьми, но и людьми высокообразованными.

     «За отечество, науки и славу», - было начертано на знамени Политехнической школы, и этому девизу следовали лучшие представители французского офицерского корпуса. «Сейчас мы начинаем дифференциальные и интегральные исчисления, мы погрузимся в физико-математические науки. Я хочу работать как одержимый», - с юношеской восторженностью пишет молодой курсант Сен-Сира; а офицер-ординарец (officier d'or-donance) Наполеона поляк Хлаповский, с благоговением вспоминал о времени, проведенном в Политехнической школе и о уровне образованности ее воспитанников: «Легко понять, что молодые люди, столь занятые науками, не очень много думали о светских развлечениях и, как я уже отмечал, на переменах говорили только на военные темы, развиваясь таким образом и увеличивая свои знания».

     Впрочем, в этом глубоком уважении к наукам тоже нет ничего принципиально нового по сравнению с упомянутыми выше идеалами средневекового рыцарства. «Согласно житию маршала Бусико, одного из наиболее характерных выразителей рыцарских идеалов позднего Средневековья, две вещи были внедрены в мир по Божьей воле, дабы подобно двум столпам поддерживать устроение законов Божеских и человеческих; без них мир превратился бы в хаос. Эти два столпа суть "рыцарство и ученость, сочетающиеся во благо друг с другом"».

    Итак, офицер Наполеона - это опытный, закаленный в боях командир, мужчина зрелого возраста, прошедший суровую школу войн и походов, профессионал своего дела, учитель и старший товарищ для своих солдат, он еще и представитель нового рыцарства, опора общества, его моральный стержень и элита. Конечно, не все были такими, но к этому стремились, и как не вспомнить в заключение этой главы характеристику, которую дал генерал Фуа этим людям: «Наши армейские офицеры, и особенно пехотные, сверкали чистотой и славой. Доблестные, как Дюнуа и Лагир, привыкшие к лишениям и не поддающиеся усталости, потому что они были сыновьями пахарей и ремесленников, они шли во главе своих рот и первыми бросались в битву или на штурм. Их существование было соткано из непрерывных лишений, но, далекие от тщеславия генералов и опьянения солдат, эти мученики патриотизма жили той духовной жизнью, которая сгорала в служении долгу.