Первые тридцать лет

1917 году в России победила социалистическая революция, знаменовавшая собой начало новой эры в истории человечества — эпохи перехода от капитализма к социализму. Великая Октябрьская социалистическая революция свергла эксплуататорский строй. Власть взял рабочий класс в союзе с трудовым крестьянством. Революция создала новый тип государства — Советскую социалистическую республику, высший тип демократии — демократию для трудящихся. Всемирно-историческое значение Октябрьской революции состоит в том, что она открыла формы и методы преобразования общества, экономики и культуры для достижения великой цели рабочего класса — социализма и коммунизма. Октябрьская революция потрясла до основания капиталистический мир, мир эксплуатации человека человеком, угнетения и ограбления порабощенных народов колоний и зависимых стран.
      Ответом империализма была попытка подавить революцию путем вооруженного нашествия. «Взаимные отношения народов, вся мировая система государств, — отмечал тогда В. И. Ленин, — определяются борьбой небольшой группы империалистских наций против советского движения и советских государств, во главе которых стоит Советская Россия»1. В первый год существования Советского государства еще продолжалась мировая война.
      Обнародованные в начале 1918 года 14 пунктов — мирная программа президента США В. Вильсона — по сути, являлись, хотя и замаскированным, отказом от принципа сосуществования государств с различным общественным строем. Используя пропагандистскую фразеологию Антанты о борьбе западных «демократий» против «германского милитаризма», Вильсон пытался обратить ее против молодого государства Советов. Контрреволюционная интервенция Антанты изображалась как продолжение борьбы «демократии» против «диктатуры». С самого начала мировой империализм пытался полностью исказить реальный классовый смысл своей борьбы против первого в мире государства трудящихся, отождествляя капитализм с абстрактной «свободой», а власть пролетариата — с «подавлением свободы», «деспотизмом» и т. д.
      В первый год существования Советской России интервенция была предпринята двумя воюющими между собой блоками империалистических держав. Характерно, что германский блок продолжал интервенцию и после заключения весной 1918 года Брестского мира. Со своей стороны, Антанта маскировала свою интервенцию лживыми (после осени 1918 г. отброшенными в сторону) утверждениями, будто вооруженное вторжение на территорию Советской России преследует лишь цель борьбы с Германией. Это идеологическое прикрытие использовалось империалистами Антанты одновременно в нескольких целях: во-первых, для успокоения общественного мнения в собственных странах, с тем чтобы воспрепятствовать подъему борьбы мирового пролетариата в защиту Советской республики; во-вторых, для обмана народов России относительно действительных намерений империалистов и изображения их союзника — внутренней контрреволюции — в качестве «национальной силы»; в-третьих, для того, чтобы скрыть от собственных союзников по военному блоку (являвшихся одновременно империалистическими соперниками) свои планы, включавшие наряду со свержением Советской власти территориальные аннексии и даже полное расчленение России.
      Чрезвычайно показательно также, что, развертывая интервенцию против первой победоносной пролетарской революции, империализм был вынужден в своей пропаганде если не прятать, то отодвигать на задний план свою главную цель — капиталистическую реставрацию.
      Так, правительство США объявило 5 июля 1918 г., что целью интервенции в Сибири являются «защита чехосло-ваков от немцев и поддержка попыток создания самоуправления и самообороны, при которых сами русские, возможно, будут согласны принять помощь». Как не без сарказма добавлял Черчилль, было даже сообщено о готовности США направить отряд молодежной христианской ассоциации, чтобы обеспечить моральное обучение и руководство русским народом2. И лишь только закончилась интервенция, как уже в 1922 году реакционная печать пыталась представить антисоветскую политику Антанты как оборону от мнимого советского экспансионизма. «Журналь де деба», например, писала, что советская внешняя политика якобы является продолжением «извечного русского стремления к территориальным захватам», объявляла: «Можно видеть за покровом революционного коммунизма панславистские мечты» .
      Поколение, свершившее первую в истории победоносную социалистическую революцию, отстаивавшее ее в суровых боях против внутренней и внешней реакции, горячо верило в то, что в самом близком будущем на земле будет безраздельно торжествовать раскрепощенный труд и утвердится всеобщий мир между народами, сбросившими цепи угнетения и эксплуатации. Однако история пошла другим, «зигзагообразным» путем. На долгие годы молодая Страна Советов оставалась одна в капиталистическом окружении и была вынуждена либо вести вооруженную борьбу против контрреволюционной интервенции, либо постоянно считаться с угрозой возобновления империалистического нашествия. Потребовался гений В. И. Ленина, чтобы в новых исторических условиях с безошибочной точностью определить единственно правильное решение проблемы взаимоотношений между Советской республикой и капиталистическими странами. Уже в первые месяцы существования Советской республики В. И. Ленину и Коммунистической партии пришлось выдержать упорную борьбу против сторонников авантюристической, антимарксистской теории «революционной войны» для «подталкивания революции» в других странах, которая объективно вела к вовлечению молодого государства рабочих и крестьян в неравную борьбу с вооруженным до зубов германским империализмом. В. И. Ленин выдвинул в качестве фундаментальной цели внешней политики пролетарского государства установление отношений мирного сожительства между Республикой Советов и странами с другим общественным строем. Ленинская постановка и решение этой важнейшей проблемы, представляющие собой выдающееся достижение марксистской теоретической мысли, ныне осознаны всем человечеством как необходимый основополагающий принцип международных отношений, от соблюдения которого зависит будущее нашей планеты.
      Республика Советов сразу же после своего образования пыталась наладить нормальные отношения с иностранными государствами. Уже после начала открытой вооруженной интервенции Советское правительство многократно обращалось с мирными предложениями: 5 августа 1918 г. — к американскому представителю Пулю, 24 октября 1918 г. — к президенту Вильсону, 3 и 7 ноября, 23 декабря 1918 г., 12 и 17 января, 4 февраля, 12 марта, 7 мая 1919 г. — ко всем правительствам стран Антанты4. Все эти предложения Антанта оставляла без внимания. Правда, чтобы обмануть общественное мнение, капиталистические государства предложили созвать на Принцевых островах конференцию, на которую должны были быть приглашены наряду с советскими делегатами представители различных белогвардейских группировок. Империалисты рассчитывали на отказ Советского правительства от этого приглашения, чтобы изобразить его врагом мира. Однако Советская Россия сорвала маску с мнимых миротворцев. Она выразила согласие на переговоры и заявила о готовности пойти на ряд уступок. После этого правительства стран Антанты поспешили похоронить проект конференции на Принцевых островах.
      Советская Россия не прекращала борьбы за мир. В докладе народного комиссара по иностранным делам на заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) 17 июня 1920 г. указывалось: «Наш лозунг был и остается один и тот же — мирное сосуществование с другими правительствами, каковы бы они ни были. Сама действительность привела нас и другие государства к необходимости создания длительных отношений между рабоче-крестьянским правительством и капиталистическими правительствами».
      Интервенция продолжалась, приобретая широкие масштабы. Известно, чем все это закончилось. Несмотря на огромное экономическое и военное превосходство стран-интервентов и использование ими больших сил внутренней контрреволюции, империалисты потерпели полный провал в попытке уничтожить первое в мире рабоче-крестьянское государство. Союз российского рабочего класса и крестьянства оказался непобедимым союзом против капиталистов5. Победа советского народа над интервентами и белогвардейцами показала, какие неиссякаемые силы породила социалистическая революция, как неодолим новый передовой общественный строй. Большую помощь советскому народу оказала поддержка трудящихся всего мира, организовавших массовое движение «Руки прочь от Советской России!»
      Как уже отмечалось, сразу после окончания интервенции реакционная печать стала запугивать европейского обывателя «большевистской угрозой с Востока» и даже пыталась представить антисоветскую политику империалистических держав как якобы оборону от «советской угрозы». Более того, не останавливаясь перед самой низменной ложью, правая пресса приписывала В. И. Ленину заявление о том, что окончание интервенции и гражданской войны открывает перспективу второго периода наступательных войн6. В действительности же уже весной 1921 года, сразу же после окончания антисоветской интервенции, В. И. Ленин подчеркивал: «Сейчас главное свое воздействие на международную революцию мы оказываем своей хозяйственной политикой... На это поприще борьба перенесена во всемирном масштабе»7.
      Нами уже не раз говорилось об относительности исторических параллелей. И все же нельзя пройти мимо одной из них. Общественное развитие, отмечал В. И. Ленин, нередко происходит как бы по спирали. При всем неизмеримом различии между положением Советского Союза и всего социалистического лагеря в наши дни и обстановкой, в которой находилась молодая Республика Советов после окончания гражданской войны, можно отметить и элементы сходства. В обстановке 1921 —1923 годов были черты, часть которых впоследствии стала характерной приметой «холодной войны», а другие — разрядки международной напряженности и ее подрыва наиболее агрессивными кругами империализма, непрестанных усилий Советской страны по налаживанию международного сотрудничества.
      В 1922 году, выступая на Генуэзской конференции, народный комиссар иностранных дел Г. В. Чичерин, следуя директиве В. И. Ленина, заявил: «Оставаясь на точке зрения принципов коммунизма, российская делегация признает, что в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами, представляющими эти две системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления». Внешнеполитические акции, которые предпринимали В. И. Ленин и большевистская партия в те, уже далекие, годы, — в кровном родстве с советской политикой мира, разработанной и претворяемой в жизнь КПСС. Они связаны воедино неразрывной цепью идейной и практической преемственности. В этом смысле великий Ленин стоял у истоков политики смягчения международной напряженности. Ленинская политика явилась историческим прообразом миролюбивой внешней политики КПСС на современном этапе. Внешняя политика первых лет Советской власти заложила основы длительной мирной передышки для небывалых свершений первых пятилеток, изменивших облик нашей страны.
      Много общего и в исступленных нападках империалистической реакции на внешнюю политику Страны Советов, проводившуюся В. И. Лениным после окончания гражданской войны, и политику, проводимую Советским Союзом в наши дни. С первых же месяцев нэпа буржуазная печать стала писать, что хозяйственное возрождение России возможно только на капиталистической основе, что по мере восстановления экономической жизни вообще «не останется места» для большевистских экспериментов8. У. Черчилль тогда поспешил заявить о «полном крушении социалистической и коммунистической теории»9. Нэп был якобы возвращением «к самому крайнему неравенству»10. Буржуазная пресса писала о «неприспособляемости марксистской ортодоксии к задачам реорганизации России»", именовала нэп «экономической контрреволюцией»'2. Провал прежних прогнозов о скором падении Советов, конечно, учитывался буржуазной и реформистской печатью. «Несмотря на это, — писала одна берлинская газета, — мы можем составить в самых общих чертах прогноз дальнейшего политического развития России. Или господствующая партия рано или поздно будет принуждена экономической необходимостью отказаться от своего безраздельного господства и встать на почву демократии (буржуазной. — Авт.), или ее диктатура будет свергнута революционным путем. Третьего не дано»13.
      Повторяя вымыслы ультралевых оппортунистов, буржуазная пропаганда твердила, что «Ленин стал умеренным» . Буржуазная печать в унисон с «леваками» распространяла клевету, будто Ленин «открыто и без оговорок признал, что диктатура пролетариата потерпела фиаско»15, «полностью потерял веру в революцию» и стал «империалистом», поборником создания «всемирной державы» . Советские предложения, намечавшие пути развития экономических связей между Советской Россией и Западом, помещались под заголовками «Отход от большевизма»17. Последовательное проведение принципа мирного сосуществования, развития экономических связей между Советской Россией и Западом объявлялось отречением от мнимых попыток Кремля экспортировать революцию, капитуляцией перед капитализмом."" «Прошли те знаменательные дни, — писала газета английских «твердолобых» «Морнинг пост», — когда Россия была готова истребить капиталистическую Европу, их сменила мрачная современная действительность, к задачам которой как будто относится спасение России капиталистической Европой». Английские «твердолобые», разумеется, выступали против «спасения доживающего свои последние дни» большевизма18.
      Не было нелепостей, перед которыми останавливались бы противники установления и развития нормальных экономических и политических отношений с Советской Россией. Так, британская консервативная печать развернула кампанию за отмену англо-советского торгового соглашения. Газета «Дейли мейл» писала, выделяя в передовой статье это место курсивом как особенно важный вывод: «Торговли в реальном смысле слова с Россией почти или вовсе не существует и не может быть до исчезновения большевизма»19.В парламенте от имени консервативного кабинета было разъяснено, что разрыв торговых отношений «ни в какой мере не повредит британской торговле»20. Невольно раскрывая подоплеку этих абсурдных утверждений, газета «Тайме» так объясняла позицию тори: «Торговое соглашение, бывшее очень сомнительным экспериментом, потерпело неудачу. Оно не привело к здоровой торговле с Россией. Напротив, оно стало главным средством укрепления советской монополии внешней торговли, которая является помехой для нормальных торговых связей с русским народом»21. Итак, никакой торговли, если она не ведет к «исчезновению большевизма» и к созданию «нормальных» капиталистических порядков в России. А раз этого не предвидится, отказ от огромного российского рынка, оказывается, «не наносит ущерба» британской торговле! К тому же делались отчаянные попытки возложить вину за подрыв советско-английской торговли на Советский Союз, на что прямо указывали министр иностранных дел Керзон и консервативная печать. Несуразность этих заявлений вызывала возражения в рядах лейбористов и либералов. «Что бы ни думал лорд Керзон, — писала либеральная «Манчестер гардиан», — русские явно стремятся сохранить торговые соглашения и в случае возможности улучшать отношения между двумя странами. Почему бы им не стремиться к этому? Они могут только выиграть и не могут ничего потерять. Лорд Керзон может не доверять их заявлениям, но так как их заявления и их материальные интересы столь полно совпадают, скептицизм должен явиться лишь свидетельством фанатического предубеждения»22.
      Как признавала либеральная печать, тори пытались изобретать любые предлоги, чтобы требовать «ответных мер» против Советской России. Они не возмущаются мнимыми «нарушениями ею соглашения, а скорее приветствуют их, так как они способны привести к столь желанному для них разрыву отношений23. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать, например, «Обращение к лорду Керзону», опубликованное как раз во время предъявления Советской России пресловутого «ультиматума Керзона» в органе «твердолобых» (как называли правое крыло консерваторов) «Морнинг пост». В обращении осуждались любые связи с большевиками, «так как опасение скорого крушения современной цивилизации — страх, которым еще несколько лет назад были одержимы только безумцы, ныне овладел всеми мыслящими людьми, мужчинами и женщинами. Британский народ пассивно терпел и на Востоке, и на Западе действия всех тех сил, которые стремятся подорвать общество. Не пришло ли время выступить против этих подрывных тенденций и показать, что Великобритания все еще верит в цивилизацию и религию, которая является духовной основой ее существования?»24.
      Противники нормализации отношений с Советской страной, приплетая не идущие к делу ссылки на цивилизацию и религию, утверждали, что они готовы идти лишь на нормальные связи, являвшиеся другим названием отношений на капиталистической основе и реставрации в Советском Союзе буржуазного строя. В наши дни нынешние империалистические «ультра» — прямые наследники тогдашних «твердолобых» — выдвигают под другими этикетками те же требования отказа от социализма.
      Лорд Керзон и его единомышленники, развертывая яростную антисоветскую кампанию, вместе с тем истерически требовали прекращения «советской пропаганды» (такое требование, как известно, содержалось в «ультиматуме»). Консервативная печать призывала даже не обсуждать этого требования, а настаивать на его безоговорочном выполнении 5. При этом «твердолобые» в качестве довода против нормализации отношений с Советским Союзом приводили демонстрации протеста, прошедшие в нашей стране в связи с «ультиматумом Керзона». А такая признанная поборница западной демократии, как газета «Тайме», негодовала: «Советский поэт Маяковский, обращаясь с балкона к демонстрации, объяснял толпе, кем является, по его мнению, лорд Керзон. „Керзон, — заявил-Маяковский, — скрывается под маской лорда, но в действительности это — хищник"»26.
      Вместе с тем определенные круги буржуазии, в отличие от наиболее агрессивного крыла империалистической реакции, настаивавшего на продолжении вооруженной интервенции, делали ставку на установление экономических связей с Россией, но без надежды, конечно, на «эволюцию» государства диктатуры пролетариата. Так, одна из немецких газет писала в конце февраля 1922 года: «С помощью иностранной интервенции России (!) не поможешь. Оздоровление может произойти только на пути политической и хозяйственной эволюции. На это развитие остальная Европа, особенно Германия, может оказать существенное влияние»27. Еще более откровенно выражала эти мысли тогда же другая немецкая газета в статье «Новые пути Ленина»: «Вся европейская демократическая пресса приветствовала с открытым ликованием новую политику Ленина, повсюду она встречала по крайней мере похвальные упоминания в том смысле, что наконец большевизм понял невозможность далее вести дела, как прежде, что Россия станет постепенно подходящим партнером для переговоров и т. д. Созданное таким образом настроение чрезвычайно облегчило деятельность официальной большевистской дипломатии. Оно сделало возможным заключение торговых соглашений с Италией, Англией, Германией и Швецией». Перечисляя успехи советской внешней политики, газета вместе с тем объявляла: «Цель западных политиков — так опутать большевиков, чтобы они, шаг за шагом отступая назад, пропустили бы в Россию хозяйственные лозунги Антанты»28. Что ж, «хозяйственные лозунги» пришлось оставить там, где они находились, а развитие торговли Советской России с капиталистическим миром стало большим позитивным фактором международного развития. В 20-е годы наша страна стояла еще в начале своей длительной и упорной борьбы за мир, но и в то время в буржуазном лагере можно было встретить и сторонников признания существующих реальностей, понимающих значение для Запада восстановления экономических связей с Россией. Так, вернувшийся из России очевидец капитан П. Хиббен заявлял, выступая в Нью-Йорке: «Будущее России — это будущее Европы. Это будущее мира. Мировая промышленность, процветание, более того, всемирный прогресс являются результатом возвращения России на ее место в экономической жизни всего мира»29. Конечно, оно представлялось по-разному различным политическим силам капиталистического мира, однако разграничительная черта между ними проходила по линии «за» либо «против» этого возвращения, равнозначного признанию или непризнанию принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Реалистический подход на Западе к внешнеполитическим проблемам, поиски почвы для установления и развития взаимовыгодных связей встречали неизменную поддержку со стороны Советского правительства, возглавляемого В. И. Лениным. Оно настойчиво проводило этот курс, даже когда наталкивалось на стену враждебности и непризнания.
      История знает немало примеров, когда наиболее реакционные и агрессивные круги империализма пытались повернуть вспять процесс утверждения в международных отношениях ленинского принципа мирного сосуществования государств с различным общественным строем.
      ...Весна 1923 года. Первые шаги в налаживании мирных отношений между Советской страной, еще недавно являвшейся объектом вооруженной контрреволюционной интервенции сначала Германии, а потом Антанты, и рядом капиталистических стран Европы. И ответ на это британских тори — ультиматум лорда Керзона, предъявленный Советскому правительству.
      Ультиматум не принес лавров консерваторам, в том же году проигравшим парламентские выборы. Пришедшее на смену тори первое лейбористское правительство установило дипломатические отношения с Советским Союзом. Но консерваторы продолжали следовать курсом конфликтов и конфронтации. Осенью на деньги, предоставленные штаб-квартирой консервативной партии, английский шпион Сидней Рейли в трогательном сотрудничестве с влиятельными чиновниками Форин оффис — британского министерства иностранных дел — и русскими эмигрантами-монархистами состряпал подложное письмо, якобы исходившее от президиума Коминтерна. В буржуазной печати началась настоящая антисоветская свистопляска... В 1927 году консервативный кабинет под очередным провокационным предлогом разорвал дипломатические отношения с СССР и занялся сколачиванием блока антисоветских сил для новой интервенции. И снова осечка. Из затеи английских «твердолобых» ничего не вышло, а через два года второе лейбористское правительство должно было опять восстановить дипломатические отношения с Советским Союзом. Однако очередные случаи помрачения разума английских реакционеров на почве антисоветизма повторялись снова и снова, нанося большой ущерб национальным интересам Великобритании. Достаточно вспомнить проводившуюся официальным Лондоном в союзе с правящими кругами Парижа и активно поддержанную американской реакцией политику поощрения фашистской агрессии, которая привела Францию к национальной катастрофе и поставила Великобританию на грань такой же катастрофы.
      Чудовищное порождение империализма — фашизм чрезвычайно усилил и довел до крайней степени все интервенционистские тенденции, присущие капиталистическому строю.
      Каждый из многочисленных агрессивных актов фашистских держав имел характерные признаки контрреволюционной интервенции. Он приводил к установлению на захваченной территории более реакционного строя, чем тот, который существовал до агрессии, сопровождался подавлением борьбы народных масс за восстановление утраченных свободы, демократии и национальной независимости. Это была контрреволюционная интервенция, принимавшая форму геноцида, сопровождавшаяся истреблением миллионов людей в газовых камерах, попытками порабощения всего человечества. Вся отравленная мешанина различных реакционных взглядов, составлявшая фашистскую идеологию, — расизм, геополитика, теория «жизненного пространства» и т. д. — была приспособлена для оправдания контрреволюционного насилия как над собственным, так и особенно над другими народами, для обоснования агрессивных войн и интервенции. Фашизм открыто возвел интервенционизм против Советского Союза и борьбу против международного коммунистического движения в число принципов своей внешней политики. Одним из проявлений этого был подписанный 25 ноября
      1936 г. гитлеровской Германией и милитаристской Японией «Антикоминтерновский пакт», 6 ноября 1937 г. к пакту присоединилась фашистская Италия. По статье 2 пакта обе стороны соглашались принимать меры против тех, «кто внутри или вне страны, прямо или косвенно действует в пользу Коммунистического Интернационала».
      Выступая на съезде нацистской партии 13 сентября
      1937 г., фашистский фюрер заявил: «Мы рассматриваем любую попытку распространения большевизма в Европе как кардинальное нарушение европейского равновесия».
      Однако, утверждая свое «право» на вмешательство в дела других стран для подавления коммунистического движения, осуществляя дипломатическую и военно-политическую подготовку к антисоветской интервенции, фашистские государства преследовали и другие цели. «Антикоминтерновский пакт» был призван, как отмечала тогда мировая печать, создать также предлог для захватнических действий фашистских агрессоров против всякой облюбованной ими жертвы, служить оправданием интервенции, нацеленной против демократии и независимости всех стран и народов.
      Советское государство вело последовательную борьбу за установление и нормализацию отношений с другими странами, за развитие взаимовыгодных торговых связей. По мере возрастания военной опасности Советский Союз выдвигал многочисленные инициативы с целью сдвинуть с мертвой точки переговоры о разоружении, о создании системы международной безопасности, об оказании помощи странам, ставшим жертвой фашистского разбоя.
      Внешняя политика Советского Союза и в межвоенный период, и позднее строилась с учетом существования реальной возможности воспрепятствовать созданию объединенного фронта капиталистических стран против в то время единственного пролетарского государства. Эта возможность сохранялась и во время прямого военного противоборства сил фашизма и сил демократии — в годы второй мировой войны. События доказали правильность марксистского анализа закономерностей развития системы международных отношений, из которого исходила советская дипломатия. Острые империалистические противоречия, разделявшие США и Англию со странами фашистского блока, привели к возникновению вооруженного конфликта между ними. Образование антифашистской коалиции было выдающимся успехом внешней политики СССР. Правящие круги западных держав были подведены к необходимости пойти на создание этой коалиции всем ходом мировых событий, стремлением отстаивать государственные интересы даже в том их понимании, которое было распространено среди господствующих классов этих стран. Вместе с тем вступление в антифашистскую коалицию объективно отвечало коренным жизненным интересам народов Англии и США, как и всех других народов. Самое образование и деятельность антифашистской коалиции наглядно доказывали возможность эффективного сотрудничества государств с различным общественным строем. Принцип мирного сосуществования, по существу, нашел воплощение в Уставе созданной в 1945 году Организации Объединенных Наций.
      Один из главных уроков войны заключается в том, что государства антифашистской коалиции, несмотря на различие их социально-экономического и политического строя, смогли объединить в трудный для всего человечества час свои силы для отпора общему врагу, посягавшему на мировое господство, вести совместную борьбу во имя прочного мира.