Назад| Оглавление| Вперёд

У Тисон Дэцэна было несколько сыновей. Старший из них — Мути-цэнпо умер молодым. Власть наследовал другой сын, Муне-цэнпо (797-798). Его короткое правление отмечено попыткой осуществить утопическую идею имущественного равенства подданных. Идея всеобщего равенства родилась в последние годы VIII в. и на тибетской земле. Война разоряла как побежденных, так и победителей. Десятки тысяч тибетских крестьян, вместо того чтобы пахать землю и пасти скот, воевали на окраинах Тибета. Они доставляли богатую добычу цэнпо, его правительству, генералам, оставляли кое-что себе. Солдат служил далеко от родных мест. Его семья разорялась, в то время как знать, крупные землевладельцы богатели. Этого не могли не видеть и представители правящего класса. Те, кто исповедовал новую веру — буддизм, не могли не понимать, что жизнь одних в роскоши, а других в нищете не согласуется с буддийской проповедью, обязывающей монаха носить рясу в заплатах и питаться подаяниями верующих. И миряне-буддисты, даже если они верили, что их нынешняя земная жизнь обусловлена кармой, должны были думать о спасении от страданий, а не о накоплении богатств.

Муне-цэнпо, придя к власти, сказал: «Между моими подданными, между людьми не должно быть разделения на богатых и бедных» [Светлое зерцало царских родословных, 1961, с. 45] — и издал указ о введении уравнительного землепользования. Через какое-то время он поинтересовался ходом реформ и получил ответ: «Государь, богатые стали еще богаче, а бедные еще беднее!» Цэнпо менял план реформ, но, как повествует источник, «три раза уравнивал он богатых и бедных, но каждый раз безуспешно. Богатые были, как и прежде, богаты, а бедные, как и прежде, бедны» [там же, с. 45-46]. По преданию, Муне обратился к Падмасамбхаве с вопросом о причинах своих неудач. Падмасамбхава ответил: «Условия нашей жизни целиком зависят от наших поступков в прежней жизни, и ничего нельзя сделать, чтобы что-либо изменить!» [Shakabpa, 1967, р. 46].

Реформы закончились для Муне-цэнпо трагически — он был отравлен (по некоторым сведениям, даже собственной матерью).

Его сменил Мутиг-цэнпо Садналег, или Тидэ Сонцэн (798-815). Сторонники буддизма еще более укрепили свои позиции при дворе. В Самье была приглашена новая группа пандитов из Индии для продолжения переводов буддийских текстов. В окрестностях Лхасы был построен храм Карчун Лхакан. Делами двора руководили три министра-монаха, которые звались банде. Старший сын цэнпо принял монашеский обет.

Очередные успехи буддизма вызвали новую вспышку сопротивления сторонников бон. Цэнпо решил опереться на министров-буддистов и своих людей в местной администрации. Сторонники буддизма взяли верх, и Совет при дворе высказался за продолжение проповеди буддизма в стране. В новом храме Карчун Лхакан была установлена стела: «По всему Тибету должны быть открыты двери для изучения и практики Закона, и тибетские подданные от высших до низших никогда не должны запирать дверь, ведущую к освобождению. Более того, те способные, которые постоянно утверждают учение Благословенного и практикуют учение Благословенного, исполняя труды и обязанности, предписанные Колесом Закона, и имеют склонность к обучению тому, что предписывается Колесом Закона, должны считаться хорошими друзьями. Те же, кто принял священство, не могут быть отданы другим в трэны (тиб. brаn — крепостные) и не должны облагаться тяжелыми налогами» [Тucci, 1950, р. 53].

Таким образом, земледельцев-простолюдинов, принявших новую веру, нельзя было делать крепостными (трэнами), и они освобождались от уплаты налогов. Населению предписывалось считать проповедников буддизма «хорошими друзьями». Все это документально свидетельствует о том, что, несмотря на поддержку двора или части его представителей, успехи буддизма в Тибете в начале IX в. были незначительны и требовали серьезной социальной поддержки.

Преемником Мутиг-цэнпо стал Ти Ралпачен, или Тицуг Дэцэн (815-841). Он продолжал политику укрепления позиций буддизма. Первым министром был назначен банде Донгка Палджий Йонден. Были приглашены три индийских пандита — Шилендрабодхи, Данашила и Джинамитра. Вместе с двумя тибетцами-переводчиками — Кава Пэлцеком и Чогро Пуп Гьялценом они занялись сверкой священных текстов, ранее переведенных на тибетский язык. Важно было добиться однозначного перевода основных терминов и понятий, избежать того жесткого буквализма, которым страдали ранее сделанные переводы, из-за чего многие из них были малопонятны. В итоге этой работы был составлен первый санскритско-тибетский словарь «Махавьютпати» и была выработана официальная индо-тибетская буддийская терминология, гарантом употребления которой стал сам цэнпо.

Был введен закон, на основании которого семь крестьянских дворов обязывались содержать одного монаха. Из Индии были заимствованы меры объема для зерна и меры взвешивания серебра. Сам Ралпачен любил проводить время в обществе монахов. На голове к его волосам были привязаны шелковые ленты. По бокам от цэнпо стояли монахи [Светлое зерцало царских родословных, 1961, с. 48]. Позже этот правитель Тибета был объявлен перерождением бодхисаттвы Ваджрапани.

Однако видимые успехи буддизма не привели к краху бон, а цэнпо понимал, что и он, и страна нуждаются и в той, и в другой религии. «Чтобы мне удержаться самому, — говорил цэнпо, — бонская религия нужна так же, как буддизм. Чтобы защищать подданных, необходимы обе, и чтобы обрести блаженство, необходимы обе. Ужасен бон и почтенен буддизм! Поэтому и я сохраняю обе религии!» [Laufer, 1901,5.42].

Вместе с тем удерживать баланс становилось все труднее. Цэнпо издал указ, гласящий: «Тот, кто будет с ненавистью указывать пальцем на моих монахов и будет злобно смотреть на них, тому отрубить палец, выколоть глаз!» [Светлое зерцало царских родословных, 1961, с. 53].

Антибуддийскую оппозицию при дворе возглавил брат цэнпо Дарма. Очень возможно, что он, как старший брат, был недоволен тем, что не стал цэнпо сам. Дарма действовал коварно. Он обвинил первого министра-буддиста в любовной связи с одной из жен цэнпо. Ралпачен вначале сослал банде Донгка Палджия Йондена, а затем, возможно по его же приказу, министр был убит. Та из жен цэнпо, которую заподозрили в преступной связи, бросилась с дворцовой стены и покончила жизнь самоубийством. А вскоре два приверженца бон, когда цэнпо гулял в саду, напали на него и свернули ему шею.

Наступил час Дармы, позже прозванного Быком (лан) и вошедшего в историю как Ландарма (Дарма-Бык).

Дарма издал указ о запрещении проповеди и практики буддизма в стране. Храмы были закрыты и опечатаны. Монахам предложили отказаться от своей веры и
1) или стать приверженцами бон;
2) или отказаться от монашества, жениться и стать мирянином;
3) тех, кто упорствует, заставить заняться греховным ремеслом — стать мясником или охотником;
4) особо упорных кастрировать или казнить.

Многие монахи бежали из центральных районов Тибета на окраины страны. По Тибету поползли слухи, распускаемые буддистами, что цэнпо не кто иной, как перерожденец того бешеного слона, который еще в глубокой древности поклялся уничтожить буддизм. Цэнпо не заплетает волосы в косу, а завязывает в узел на темени — значит, прячет под волосами рога [Franke, 1907, р. 54-60]. У цэнпо черный язык [Shakabpa, 1967, р. 82].

Буддизм был еще очень далек от того, чтобы по-настоящему закрепиться в Тибете. Вести о преследовании буддистов не вызвали ни народных волнений, ни восстаний в армии. Буддисты решили прибегнуть к террору — убить Дарму. Дело было поручено монаху Лхалун Палдже Дордже. И тот удачно совершил задуманное в 842 г. Рассказ об обстоятельствах убийства Дармы похож на чудесную историю с переодеваниями. Монах-убийца белую лошадь вымазал сажей так, что она стала черной. Он надел халат, у которого верх был черный, а внутренняя сторона — белой. На голову он надел черную шапку, лицо измазал маслом, смешанным с сажей. В рукава халата спрятал лук и стрелы. Когда он сел на черную лошадь, то был как зловещий черный дух. Он приехал в Лхасу, там сумел подойти к цэнпо, который в это время рассматривал надпись на каменном столбе, сделал рукой движение, будто он приветствует цэнпо, и, пустив стрелу прямо цэнпо в лоб, скрылся. Цэнпо схватился за стрелу, которая пробила его голову, и «тотчас умер» [Светлое зерцало царских родословных, 1961, с. 57]. Монах бежал, он «погрузился в реку по самое лицо, и то, что было покрыто сажей, стало белого цвета. Он вывернул наизнанку шапку, смыл с лица грязное масло, вывернул халат белой подкладкой наружу и надел его» [там же]. Затем бежал в Амдо, где сохранились буддийские общины.

Два сына Дармы начали борьбу за власть — Нгадак Юмтэн и Нгадак Одсун. Юмтэн засел в Ярлуне, Одсун — в Лхасе. Их междоусобная борьба все более и более вела к развалу центральной власти. Внук Дармы и сын Одсуна — Дже Пэлкорцэн был приверженцем буддизма. Он строил храмы, поддерживал верующих буддистов, однако, как и его дед, был убит, но уже приверженцами бон. Внук убитого, прапраправнук Дармы, бежал в Западный Тибет, в Пуран. Он считается основателем династии Нгари, правившей в Западном Тибете. Эта ветвь позже закрепилась в Северо-Западном Непале, в Яцэ. Второй внук Одсуна, второй правнук Дармы, остался и позже закрепился в Цзан. Таким образом, обломки великой династии рассыпались по всему Тибету, но именно обломки, династия утратила власть над всем Тибетом.

Развал центральной власти закономерно привел и к развалу армии. Командующие войсками постепенно втянулись в борьбу друг с другом, местные военачальники и правители старой администрации оформляли подвластные им владения как независимые. Тибет стал быстро терять свои внешние владения, прежде всего в Западном крае. Китайцы, жители западной части современной Ганьсу и района Дуньхуана, которые ранее «принуждены были носить туфаньские одежды» [Бичурин, 1833, с. 215], быстро вспомнили, что они китайцы. В 851 г. добился независимости Дуньхуан, крупнейший центр буддизма на западе Китая. «Чжан И-чао, ту-фаньский предводитель в Шачжоу (т.е. бывший чиновник тибетской администрации в Дуньхуане, хотя и китаец по национальной принадлежности), поднес китайскому двору карту одиннадцати областей, как то: Гуанчжоу, Шачжоу, Ичжоу, Сунчжоу, Ганьчжоу и др. ...Император, когда получил донесение о сем, похвалил усердие жителей и оставил Чжан И-чао военным губернатором в Шачжоу» [там же, с. 232-233]. Чжан И-чао продолжал править регионом теперь уже как представитель китайской танской администрации. Так началась более чем полуторавековая история независимости Дунъхуана, пока в 1036 г. он не попал под власть тангутов и не стал частью тангутского государства Си Ся. В 860 г. власть Тан признал командующий тибетскими войсками в Сычуани (Вэйчжоу). Другой тибетский генерал, названный в источниках как Шан Кунчжо, потерпел поражение от уйгуров и дансянов (тангутов). Тангутский правитель Тоба Хуай-гуан пленил Шан Кунчжо, казнил его и отослал голову Шан Кунчжо в Чанъанъ. Остатки тибетских армий за пределами Тибета или жили компактно, не смешиваясь с местным населением, или частью ассимилировались. Такой анклав тибетцев, не связанный с центральной властью, образовался, например, в районе г. Лянчжоу.

Тибет как бы провалился в яму, недаром тибетская историческая традиция этот перерыв сведений, «провал» в памяти народа, называет тру — «провал», «яма», «дыра». «С сего времени Туфань совершенно ослабела», — напишет китайский историк [там же, с. 233]. «Это был конец славы Тибета и королевской власти» — так оценит то время европейский тибетолог Рольф Штейн [Stein, 1981, р. 47].


Назад| Оглавление| Вперёд