Одним из первых внешнеполитических шагов Ярослава, еще в пору борьбы его за киевский стол со Святополком, стал союз со шведским королем Олавом Шётконунгом (ок. 995—ок. 1020 гг.) и датским — Кнутом (1018—1035 гг.), который уже с 1016 г. был королем английским, а в 1028 г. к его державе была присоединена и Норвегия. По сути дела, эту тему следовало бы рассмотреть выше вместе с русско-немецким союзом 1017 г. Но там шла речь о «русских» сведениях Титмара Мерзебургского, здесь же мы сталкиваемся совсем с другим кругом источников, ориентированным на англо-скандинавский Север: северные политические связи составили своего рода новгородское наследство в «политическом багаже» переместившегося на юг, в Киев, Ярослава. Главным из этих источников является, несомненно, «Хроника архиепископов Гамбургской церкви», принадлежащая перу Адама Бременского (Adami Bremensis Chronicon Hammaburgensis ecclesiae pontificum).
      По своей важности для древнерусской истории «Хроника» бременского каноника представляет собой памятник, сравнимый с «Хроникой» Титмара. Сохранился он в целом ряде редакций, отражающих этапы работы автора, который продолжал пополнять свой текст вплоть до конца жизни (умер Адам, судя по всему, в начале 1080-х годов). Это выразилось, в частности, в большом количестве добавлений на полях или даже отдельных клочках пергамена, так называемых схолий, которые были внесены в «Хронику», в места, соответствующие по смыслу, позднейшими редакторами. Кроме того — и это надо иметь в виду комментатору, — насколько можно судить, не все схолии принадлежат самому Адаму. Некоторых сведений бременского хрониста по географии и этнографии Восточной Европы мы уже касались, хотя блок такого рода информации в «Хронике» значительно богаче. Но есть у Адама Бременского и способные заинтересовать историка Руси сведения совсем иного характера. В диоцез гамбургско-бременских архиепископов в XI в. входили церкви скандинавских стран, поэтому история этих последних была для бременского хрониста предметом наипервейшей важности. Источником его сведений служили рассказы немецких миссионеров и самих скандинавов, среди которых был также и датский король Свен Эстридсен (1047-1075/76 гг.). Интерес скандинавов к вопросам родословия известен (это бросается в глаза всякому, знакомившемуся с сагами), поэтому неудивительно, что среди «русских» известий Адама немало именно генеалогических сюжетов.
      Первый из них прочно вошел и в скандинавские родословия, и в древнеисландскую традицию норвежских королевских саг (прежде всего саг об Олаве Святом). Поэтому здесь ограничимся кратким его упоминанием: «Олав, христианнейший король шведов (Sueonum) (не путать с Олавом Святым, королем норвежским!) взял в жены славянку из ободритов по имени Эстрид. От нее родились сын Иаков (впоследствии король Анунд-Якоб) и дочь Инград, вышедшая замуж за святого короля Руси Ярослава (rex sanctus Gerzlef de Ruzzia)» (Adam Brem. II, 39. P. 274). В скандинавской традиции имя жены Ярослава — Ингигерд, а четкая относительная хронология саг об Олаве Святом позволяет установить и дату брака — 1019 г. Это значит, что речь идет о втором браке к тому времени уже сорокалетнего князя (о первой его супруге, как мы помним, сообщает Титмар Мерзебургский, говоря о событиях 1018 г.). Древнерусская летопись умалчивает о женитьбе Ярослава на Ингигерд, но зато подробно повествует о том, как Ярослав, бежавший в Новгород после поражения от польского князя Болеслава I летом 1018 г., нанимает многочисленное варяжское войско для продолжения борьбы со Святополком. Политический смысл брака, таким образом, совершенно ясен.
      Форма имени Ярослава Gerzlef (как и в другом месте у Адама) указывает на использование им древнескандинавской традиции. Но вот почему он именует Ярослава «святым»? Ни вскоре после смерти, ни позднее Ярослав не был канонизирован церковью. Дело тут в своеобразном словоупотреблении Адама, который пользуется термином sanctus — «святой» в значении «благочестивый» или, как, любили выражаться по отношению к князьям древнерусские авторы, «христолюбивый» (калька с византийского эпитета императоров).
      Но дипломатическая подготовка Ярослава к новому походу на Киев не ограничилась союзом со Швецией. Осторожный и рассудительный, он предпочел максимально обезопасить себя от возможного нового вмешательства Польши, — а так как другой его бывший союзник против Болеслава I германский король Генрих II еще в январе 1018 г. заключил с польским князем мир, то взор Ярослава остановился на воинственном английском и датском короле Кнуте, флот которого, так же как и шведский, мог при необходимости создать сильную угрозу для севера Польши (тем более учитывая шаткость власти польских князей в Поморье). Основания для такого суждения дает нам все тот же Адам Бременский. Обсуждая политику Кнута в только что завоеванной Англии, он пишет:
      «Кнут завладел и королевством Этельреда (английский король Этельред), и его женой по имени Имма (или Эмма, вторая жена Этельреда), сестрой нормандского графа Рикарда, которому ради мира Кнут отдал в жены свою сестру Маргарет. Потом, когда граф прогнал ее, Кнут отдал ее английскому герцогу Вольфу, а сестру этого Вольфа выдал за другого герцога — Гудвина, хитроумно рассчитывая [такими] браками снискать верность и англов, и нормандцев. И расчет его не обманул. Граф же Рикард, опасаясь гнева Кнута, отправился в Иерусалим и там умер, оставив в Нормандии сына Роберта; его сыном является нынешний Вильгельм, которого французы зовут Незаконнорожденным (знаменитый нормандский герцог Вильгельм Завоеватель, захвативший Англию в 1066 г.)» (Adam Brem. II, 54. P. 292).
      Этот генеалогический пассаж не представлял бы для нас никакого интереса, если бы к известию о браках сестры Кнута Адам не сделал собственноручного примечания:
      «Кнут отдал свою сестру Эстред замуж за сына короля Руси (rex de Ruzzia)» (Adam Brem. II, 54, schol. 39. P. 292).
      В приведенном родословии Адам не всегда точен. Так, он напрасно приписал женитьбу на Маргарет и паломничество (не бегство!) в Иерусалим графу Нормандии Рикарду II (996—1026 гг.): и то, и другое было частью биографии его сына Роберта (1027—1035 гг.). Еще важнее, что хронист, как можно понять, не подозревал, что Маргарет и Эстрид — одно и то же лицо (двуименность, таким образом, отнюдь не была свойством только древнерусского княжеского ономастикона). Следовательно, у Адама речь идет о трех последовательных браках датской принцессы — явлении в среде средневековой знати вовсе не уникальном. Наиболее известным и продолжительным было замужество Эстрид за ярла Ульва («герцога Вольфа» Адама), наместника Кнута в Дании; от этого брака происходил в том числе и упомянутый выше датский король Свен Эстридсен. Как и брак английского ярла Годвине (у Адама — «герцога Гудвина») на сестре Ульва Гиде (среди его потомства также был король — последний англо-саксонский король Харальд, павший в 1066 г. в схватке с нормандцами Вильгельма Завоевателя), союз Ульва и Эстрид, на основании англо-саксонских и скандинавских источников, довольно точно датируется зимой 1019—1020 гг. Датировка кратковременного нормандского брака сестры Кнута сложна, но, скорее всего, он относится ко времени сразу после смерти ярла Ульва — примерно к 1026 г. Однако независимо от этого считал замужество за «сына короля Руси» третьим по счету никак нельзя: во второй половине 1020-х годов на Руси попросту не было княжича, подходившего в мужья Эстрид, которой было около двадцати пяти лет и которая была матерью по меньшей мере троих детей. Старший из известных по «Повести временных лет» Ярославичей, Владимир, был еще совершенным дитятей (он родился в 1020/21 г.). В таком случае русско-датский матримониальный союз приходится датировать периодом между 1016 (когда Кнут становится английским королем) и 1019 (Эстрид выходит за Ульва) годами.
      Этот результат предопределяет и кандидатуру с русской стороны — единственную, которую могут предложить древнерусские источники: Ильи Ярославича, новгородского князя, сына Ярослава Мудрого. Он упоминается в Новгородской I летописи, причем именно в связи с борьбой его отца за Киев в 1016—1019 гг.: уходя в Киев, Ярослав посадил в Новгороде сына Илью, но тот вскоре умер, за что Ярослав «разгневася» на бывшего (до посажения Ильи) новгородского посадника Константина Добрынича (видимо, считая его причастным к смерти сына) и «заточи и (его)» (НПЛ. С. 161, 470); в заточении Константин и был казнен ок. 1021 г. Поскольку Константин еще посадничал в 1018 г., кратковременное княжение Ильи Ярославича в Новгороде приходится относить именно к 1019 г. Удивительное хронологическое единодушие двух абсолютно независимых друг от друга источников — немецкого и древнерусского! Более того, данные новгородского летописания объясняют и причину мимолетности первого брака Эстрид—Маргарет: после вокняжения и женитьбы Илья Ярославич не прожил и года. По расчету возраста Илья и Эстрид были примерно сверстниками; последняя родилась после 996 г., т.е. тогда же, когда и Илья — видимо, единственный сын от первого брака родившегося в 979 г. Ярослава.

      Следующий сюжет из «Хроники» Адама Бременского служит своеобразным подтверждением и иллюстрацией только что полученному нами выводу о русско-датском союзе в начале правления Кнута Великого: «Три года воевал Кнут в Британии (война за Англию в 1014-1016 гг.). Этельред, король англов, погиб в осаде в Лондоне, вместе с королевством потеряв и жизнь ... Брат Этельреда Эмунд (надо: Эдмунд), муж воинственный, был в угоду победителю отравлен ядом, а сыновья его осуждены на изгнание в Русь (in Ruzziam)» (Adam Brem. II, 53. P. 292).
      Об изгнании сыновей Эдмунда, по прозвищу Железнобокий («за свой корабль», — как поясняет «Англо-саксонская хроника»), который стал королем в марте 1016 г. после смерти отца (не брата, как у Адама!), короля Этельреда II, но правил чуть меньше полугода, знают многие английские источники. Сложность однако, в том, что местом изгнания называют то Венгрию, то Русь. Так, у английского хрониста Флоренция Вустерского (Florentius Wigornensis) (ум. в 1118 г.) читаем, что Кнуту советовали убить маленьких принцев Эдуарда и Эдмунда, «но так как тот считал для себя большим позором, если бы они были убиты в Англии, то через некоторое время он послал их к королю шведов (rex Suanorum), чтобы их казнили [там]. Тот же (король шведов), хотя между ними и был союз, ни за что не хотел согласиться на его просьбу, и послал их к венгерскому королю... Один из них, а именно Эдмунд, со временем скончался там, Эдуард же женился на Агате, дочери брата императора Генриха III, от которого у него были [дети] Маргарита, королева Шотландии, монахиня Христина и принц Эдгар». Пребывание сыновей Эдмунда Железнобокого в Венгрии вне сомнения, так как именно оттуда, согласно современному сообщению «Англо-саксонской хроники», один из них вернулся в 1057 г. по приглашению своего дяди, короля Эдуарда Исповедника (1042—1066 гг.) (последний был сыном Этельреда II от второго брака и, таким образом, пасынком Кнута Великого). Но как же тогда расценивать сообщение Адама? Как ошибочное? Вряд ли.
      Среди так называемых «Законов Эдуарда Исповедника» («Leges Edwardi Confessoris») [они сохранились в качестве юридического приложения к «Хронике» Роджера из Ховедена («Chronica magistri Rogeri de Houedone) рубежа XII—XIII вв.], кодификацию которых древнеанглийская традиция относит к четвертому году правления Вильгельма Завоевателя, т.е. к 1070 г. (хотя в настоящем его виде текст сложился позже, но не позднее 1134 г.), находим следующее чисто историческое включение:
      «У Эдмунда был сын по имени Эдуард, который после смерти отца, опасаясь короля Кнута, бежал из этой страны в страну ругов (terra Rugorum), которую мы называем Русью (Russcia). Король той страны по имени Малесклод (Malesclodus), когда услышал и узнал, кто он и откуда, принял его с почетом. И этот Эдуард женился там на жене из знатного рода, от которой у него были сын, принц Эдгар, и Маргарита, королева Шотландии, и Христина, сестра ее» (Leg. Edw. Conf. P. 664).
      В пользу достоверности этого свидетельства говорят свойственный именно ранним источникам этноним руги применительно к Руси и имя Малесклод — характерное для французских и нормандских источников искажение имени Ярослава Мудрого. Итак, малолетние изгнанники были все-таки на Руси? Но как же тогда совместить его с данными Флоренция Вустерского и «Англо-саксонской хроники»?
      На выручку приходит еще один текст — первый в нашем обзоре источник не на латинском, а на национальном языке (в данном случае англо-нормандском диалекте старофранцузского языка), написанный к тому же стихами (рифмованным ямбическим восьмисложником) — «История англов» англо-нормандского историографа Жеффрея Гаймара (Geffrei Gaimar. L'Estoire des Engles). Сама «История» писалась, вероятно, в 30-е годы XII в., но с использованием более ранних (в том числе и впоследствии утраченных) источников. Согласно Жеффрею, воспитатель сыновей Эдмунда датчанин Вальгар (известие уникальное), узнав о намерении короля Кнута отравить их, спасается с ними бегством: «Всего за пять дней пройдя Русь (Russie), // Он прибыл в Венгерскую землю» (Geffr. Gaim., vers. 4583—4584). Сообщение Жеффрея не лишено эпической трафаретности: Вальгар оставляет свои владения «трем сыновьям», пускается в путь по морю «на трех кораблях», пересекает Русь «за пять дней» — но тем не менее «История» Жеффрея — единственный источник, который не заставляет нас выбирать между Венгрией и Русью. И в этом он, скорее всего, прав.
      Вырисовывающийся в итоге маршрут принцев: Швеция — Русь — Венгрия выглядит вполне естественным. Шведский король Олав, не пожелав выполнить просьбу Кнута, в то же время, будучи союзником последнего, не счел возможным укрыть их у себя, а потому отправил далее на Русь — к другому своему союзнику Ярославу (они могли попасть сюда, например, в свите Ингигерд в 1019 г.). Ввиду существовавшего тогда русско-датско-шведского союза понятно, что Ярославу также не хотелось раздражать Кнута, покровительствуя его потенциальным соперникам. Поэтому, очевидно, изгнанники не слишком задержались на Руси и вскоре оказались в Венгрии у Иштвана I. Отсюда, между прочим, вытекает и terminus ante quem (наиболее поздняя возможная дата) для изгнания сыновей Эдмунда Железнобокого. Дело в том, что при шведском короле Анунде-Якобе (с 1022 г.) союз с Кнутом распался, уступив место антидатской коалиции с норвежским королем Олавом Харальдссоном Святым (1014—1028 гг.); ок. 1025 г. дошло уже до прямого военного конфликта (в этой ситуации и Русь оказалась в лагере противников Кнута Великого). Следовательно, шведским королем, о котором говорит Флоренции, мог быть только Олав Шётконунг, правление которого закончилось ок. 1020 г. Изложенная схема событий представляется нам наиболее вероятной, хотя надо помнить, что в самих источниках никаких данных о времени прибытия английских принцев из Руси в Венгрию нет.



   назад       далее